А ведь, думаю, и вправду – смешно, но до этого самого момента у меня и мысли подобной не было.
Попытался, чистого интереса ради, вообразить: как бы это у нас могло быть, и – ничего. Не складывается. Умом как бы понимаю, что, будь она раньше хоть пять раз княгиня-герцогиня, сейчас просто шлюшка дешевая, и, по идее, стоит мне глазом моргнуть… а не получается.
– Вот я и говорю, – не дождавшись от меня ответа, продолжил Аксель. – Дурак ты, Эрих Восса. Может, потому и гуляешь на свете этом без отметин да подпалин, что сам Господь за таким олухом с небес приглядывает. Ну а если так, – усмехнулся он, – то куда уж мне против Господа… и майора идти.
Я только сейчас заметил – сигарета у меня уж минуту как погасла. А я ее все из угла в угол гоняю, еще минуты две – и, наверное, жевать бы начал, словно конфету.
Выплюнул ее, смотрю – мы уже почти до кухни дошли. Аксель мне оскалился дружелюбно напоследок, шагнул было вбок – и тут меня как под руку толкнуло.
Не меня он пожалел… сказки это… перед ним таких вот Воссов за последние годы прошло – на хорошее кладбище. И не тяну я на мальчика, щенка наивного – та еще дворняга жилистая, и уж Аксель-то это знает.
Ее он пожалел.
– Господин гауптфельдфебель, – окликнул я его, – ну а все-таки… почему?
Замер гауптфельдфебель Аксель от этого вопроса, словно от окрика «Хальт». Потом повернулся, медленно так, посмотрел и ответил тихо, почти шепотом:
– Да потому, унтер, что дома у меня две дочурки остались… старшей как раз на днях семнадцать. Я и подумал – а вдруг ей тоже какой-нибудь Эрих Восса встретится?
Глава 3
Может, на мотоцикле оно и быстрее бы получилось, а только «кузнечик» мне больше нравится. И потом, с мотоциклом крюк бы пришлось делать до мостика, а на «кузнечике» р-раз – и напрямик, через поле. И вообще – привык я гусеницам больше доверять! Тем более что дорога знакомая – три дня назад как раз этим путем доктора нашего, господина Баруха вез, причем ночью. У мельника местного, пана Семецкого, жена рожать надумала, тот дернулся – ближайший местный врач километрах в двадцати будет, а наш лагерь – в пяти, по темноте выигрыш во времени очень даже значимый. Так что пришлось нашему батальонному эскулапу в роли акушера побыть – ничего, справился. Ну и мельник, соответственно, за сыночка Юрия, первенца, пять мешков муки в пользу батальона, а лично герру доктору – бутыль горилки, шнапса местного. Бутыль немаленькая, раза в три больше новорожденного – так что протиркой для скальпелей своих господин Барух теперь надолго обеспечен.
Влетел в деревушку – куры в стороны так и брызнули, и только затормозил, навстречу баба несется, визжит.
– Рятуйте, люди добри! Вбивають! Изю мово вбивають!
Я