– Поехали! А то и впрямь на базар не успеем.
Когда к рынку подъезжали, народец поначалу от нашего грузовика шарахнулся – видно, облавы испугались. Зато как разглядели, что в кузове всего двое, осмелели, обступили, орут чего-то, самые храбрые за борта хватаются. Хорошо, Баварец пост наш разглядел и заорал, чтобы Клаус к нему рулил.
Пост, по правде говоря, не совсем наш, а вспомогательной полиции. Водится у нас при корпусе такое подразделение в основном из бывших «серых добровольцев». По мне – так лучше бы синие сами свой беспорядок поддерживали, ну да командованию виднее.
На этом конкретном посту обитало три хохла и при них очкарик-вахмистр со старой «эрмой». Вахмистр тоже тот еще: форма мешком, бок в муке, «эрму» держит как смычок родимой скрипки… а с другой стороны, кого еще над этими долдонами ставить? Не немца же… прежде на такое австрийцы всякие были… а этот со своим идишем хоть по-человечески понимает со второго на третье.
В общем, припарковались мы около ихней хибары, я еще из кузова рявкнул: «Стройсь!», вылез, прошелся вдоль строя, порычал слегка, разместил стратегически вокруг грузовика и предупредил, что если хоть одна щепка с борта исчезнет, всех прямо на месте к ответственности привлеку, а вахмистра, как командный состав, особо не забуду. Тот сразу под цвет своего мундира окрасился… с того боку, что в муке – белый-белый, из-под которого серый проглядывает. Мне даже смешно сделалось. Пародия какая-то на солдата, ей-же-ей, а ведь тоже – еврей. Помню, видел я в газете фотку парней из Второй Иерусалимской – точь-в-точь такой же очкарик горбоносый на подбитом «кромвеле» сидел, на бронебойку небрежно так опираясь. А подпись под тем снимком была: «Девять собственноручно уничтоженных… за исключительное мужество… Железный крест…» – ну и все, что полагается.
Пока я этих павианов строем строил, Фриц, само собой, куда-то смылся, Клаус уже тоже у соседнего прилавка маячит. Я вообще-то Фрица при себе придержать хотел: торгуется Баварец здорово, у любого местного дедка цену вполовину сбивает. Но раз удрал – его, значит, баварское счастье.
Открыл дверцу, смотрю – очнулась уже вполне моя принцесса, сидит, напрягшаяся вся, как на иголках, и смотрит испуганно.
– Вылезай!
Вышла.
– Есть хочешь?
Молчит.
– Только вот не надо контузию мне тут изображать. Все ты слышишь, все понимаешь. Ну, хочешь есть или нет? Третий раз спрашивать не буду!
Кивнула.
Подвел ее к лотку, где тетка, себя поперек толще, пирожками горячими торговала, купил один.
– На, ешь.
Глазом моргнуть не успел – в секунду заглотала.
Мне даже забавно сделалось.
– Гут, – и тетке кивнул, – давай следующий.
Второй моя герцогиня уже чуть помедленнее жрала. А третий и вовсе цивилизованно – по чуть откусывая, без всякого там чавка. Дожевала, крошки