Ничего не могу поделать, начинаю лихорадочно стягивать со стервы одежду. Она мне помогает раздевать себя, а я однако лишь успеваю скинуть футболку и расстегнуть ширинку. Всё остальное потом.
Укладываю заразу на спину, сам ложусь сверху, целую глубоко и крепко и одним толчком вхожу в неё. Мы передвигаемся к подлокотнику дивана, потому что мои движения резкие и протяжные, рукам нужна опора.
Горячие ладони клеймят мою спину, а губы оставляют следы на коже, стоны заполняют комнату и скрип мебели кажется оглушающе громким, пошлым и ещё более возбуждающим.
Она скрещивает пятки, беря меня в плен. Но я и сам никуда не планирую из него сбегать. В тот же миг осознаю, что одного раза сегодня будет мало. Придётся поменять планы и остаться до утра. Буду трахать столько, сколько захочу. Сколько будет нужно и ей, и мне. Надо заполнить пустоту, насытиться, чтобы уйти и больше не возвращаться.
Она двигается вместе со мной, и это, мать её, прекрасно. Идеально. Всё так же, как я помню. Или даже ещё лучше.
Вкус её кожи, мелодия коротких стонов, дыхание сбитого ритма, когда ускоряюсь, и она лишь обнимает меня, радуясь моему удовольствию, как своему собственному.
Я не выхожу до самого конца. Каждый виток оргазма – удар внутрь её тела. Не могу и не хочу отстраняться. Ещё долго лежу сверху, не разрывая контакта.
Пока не понимаю, что стерва плачет. Отворачивается зажимает рот ладонью, глуша всхлипы.
– Арсюша, – с её губ срывается давно позабытое прозвище.
Ласковое… нежное… чужое.
Не моё.
Стерва больше не моя любимая, а я не её судьба. Всё. Эта страница перевёрнута.
Она не знает меня, я не знаю её. Нас просто влечёт друг к другу, как всегда влекло. С физиологией сложно бороться. Особенно когда секс, считай, идеален.
– Хватит плакать. Ты чего? – грубее, чем собирался, бросаю ей. – Это как-то странно. У меня нет привычки спать с рыдающими девушками.
Дрянь замирает, а я откатываюсь в сторону и поправляю одежду. Ложусь на спину и закладываю руки за голову. Глаза уже привыкли к темноте, а марево оргазма спало.
Истерика на соседней подушке набирает обороты, пока я полосую взглядом потолок. Хмурюсь, убеждая себе, что мне должно быть плевать, но рука сама тянется в сторону, чтобы обнять эту дрянь и притянуть ближе.
Её голова на моём плече и я утыкаюсь носом в распущенные волосы, вдыхаю глубоко, будто наркоман дорогу. Аромат её тела, словно мельчайшая пудра, оседает в лёгких и делает меня мягче и ласковее.
– Не плачь, не надо.
Мне хочется добавить «всё будет хорошо», но я осекаюсь. Потому что это не наш случай. Хорошо не будет. По крайней мере, не в долгой перспективе. Но пару раз до утра я, пожалуй, ещё могу сделать ей приятно.
Она вжимается в меня, будто я последняя надежда. Ну да, судя по её изменившемуся образу жизни, возможно, так и есть.
В голове мелькает противная мысль, что сейчас она бы согласилась даже на калеку.
Как в