Вот было зрелище, и зрелище плачевное! Я иногда, привезя гробы, ходил по кладбищу часа по два или по три, иногда и более, – вместе с господами, дворянами и купцами, – пособлял закапывать мертвых, ибо уже тогда различия в сословиях не было, но все были в равенстве. Тут-то я мог видеть всю превратность человечества – суету и тление, ибо видел, как по два гроба привозили на одной повозке, и спрашивал: «Кто это такие?» – и узнавал, что это новобрачные и только лишь окончили пир; а вот они прибыли на другой плачевный пир.
Видел и то, как из одной улицы привозили жениха, а из другой невесту, и вот гробы их поставили рядом, и родители, сидевшие при гробах, оплакивали их, что совершили брак на кладбище. Видел я своих друзей и знакомых: как они за несколько часов со мной разговаривали и тут уже лежат мертвыми. Увидишь знакомых – спросишь: «Кого привезли?»; скажут: «Того-то». Да как так скоро – он недавно здесь был; привозил и со мной виделся; но вот уже он лежит бездыханным.
Вот я приезжаю на квартиру, и уже делают гробы. Спросишь: «Кто помер?» Говорят, что уже двое: такой-то и такой-то; а я немедленно опять отправляюсь на кладбище; потому что я уже и[18] не имею власти заставить пове лительно, что пришло каждому до себя, уже хозяев и повелителей не стало; да еще каждый отзывался боязнию. И воистину на кладбище, не видав это зрелище, всякого ужаса исполненное, а я уже привык, да еще и смерти не очень боялся, но всю надежду свою возверг на Господа; и это зрелище считал себе училищем и академиею.
35. Вот здесь-то надо было воспеть одного отца святого песнь сию:[19]
«Великий праздник ныне у смерти: созвала она и собрала все племена и народы; созвала царей и князей, сильных и обладателей. Призвала вселенную от концов ее, собрала роды и поколения, острова и обители их – от одного конца до другого; и отверз гортань свою алчный шеол, поглощающий все поколения.
Как царь, стоит смерть в обители мертвых, окруженная воинствами своими, бесчисленными тьмами, полчищами и сонмищами людей, которых созвала, чтобы все ее узнали.
Низложила она человечество и ввергла во тьму к умершим: среди безмолвных целые холмы сложила из добрословесных. Челюсти гробов отверзты, а двери чертогов заключены.
Наполнились гробы телами умерших, без жителей пусты остались домы: протоптана дорога к мертвым; запустел путь к живым.
Не знают сытости шеол и обитель пагубы, гробы не говорят; довлеет всякий труд, всякое дело прекратилось у сынов человеческих.
Оставлены ими имущества и домы, каждый роет себе могилу; день и ночь себе роют могилы и не спасаются от них.
Всякий заботится о том, чтобы приготовить скорее ров своему телу, и ров этот ему приятнее ложа под богатым покровом.
Каждый спешит вырыть столько могил, сколько людей у него в доме; продает все, что имеет у себя,