Меня это начинало раздражать. Я злобно цыкнул на него, и он на короткое время заткнулся.
Вошли в лавку. Покупателей не было. За прилавком одиноко стоял пожилой бородатый пуштун с янтарными четками в руках. Он радостно поприветствовал нас на урду, и предложил проследовать за прилавок. Джон даже не ответил, а я, кивнув хозяину в знак приветствия головой, молча наблюдал за ними. Видать, просто для приличия, соблюдая местные традиции, «америкос» потрогал здоровенную штуку английской шерсти, лежащую тут же в углу. С видом знатока помял в руках материю и приценился. Старик назвал цену. Джон в ответ пощелкал языком, мол, дороговато…
«Передо мной комедию ломает», – беззлобно решил я.
Опять влез внутренний голос и подобострастно, явно желая мне угодить, подтвердил мой вывод.
«Точно, к бабке не ходи! Хочет, паразит, похвастаться, показать Вашему благородию, что, мол, изучил Восток, как свои пять пальцев и чувствует себя здесь словно рыба в воде. Но я лично, Сереж, поставил бы ему троечку за поведение и знание местных обычаев: а спрашивать хозяина про здоровье, семью, как идет бизнес, кто будет? Александр Сергеевич, что ли? Так великий русский поэт вообще был невыездным, дальше Эрзерума не бывал, урду так и не осилил».
Прошли за прилавок. Там, за плотной ковровой занавеской оказался неприметный вход в небольшую светелку с двумя пластиковыми столами и стульями. Сели за столик. Будто из-под земли появилась бутылка виски, на удивление чистые стаканы, содовая и полное ведерко со льдом, даже со щипцами. А еще вазочка с иранскими, кстати, самыми вкусными в мире фисташками, кэшью, очищенными грецкими орехами и молодым миндалем. Через пару секунд худенький мальчик принес фрукты и восточные сладости, дополнив натюрморт.
«Сервис тоже так себе, на четверочку с минусом, – оценил я. А где скатерть и салфетки, хотя бы бумажные? Где адалиски по углам? Кальяны душистые? Экономишь на представительских расходах, Джон? Стыдись!»
Быстро, практически не разговаривая, выпили по первой, потом по второй. Пили молча, без тостов, изучающе разглядывая друг друга словно через винтовочный прицел. Опять нагло встрял внутренний голос.
– Слушай, пока вы тут не захмелели оба, ты б у этого полиглота сраного выяснил, где он ухитрился урду нахвататься. Здесь или в американской «Вышке»? И кто у него преподавателем был? Интересно ведь. Да и на учеты конторские их поставить бы надо. Ты, что все инструкции позабывал? Помнишь тогда в Лоренсии, – хихикнул мой немного навязчивый помощник, – этот урод и через год пары слов на местном наречии сказать не мог. Да и урду-то его, честно говоря, хреновенький. Просто перед тобой выпендривается… Все, все замолкаю, – примирительно произнес болтливый стервец, – почувствовав, что я сжал кулаки и вот-вот взорвусь.
Мы выпили еще, и языки немного развязались. Желая пополнить досье на «пиндоса», я завел разговор на тему, как ему жилось