Мы неизвестные солдаты
На дальних подступах страны.
Вы нас представьте на минуту
Идущих под стальным дождем,
Как за египетские фунты
Мы буйны головы кладем…
Вернусь домой, возьму гитару
И под негромкий перезвон
Я вспомню улочки Кантары
И свой пехотный батальон.
Слова и музыку, как написал Анатолий Егорин в своей книге, посвященной Египту, сочинил переводчик Евгений Грачев, выпускник факультета журналистики МГУ. Многие однако утверждали, что песня стала результатом коллективных усилий. Правды так и не узнали. Текст переписывали на бумагу, на кассеты, исполняли песню, но имя и фамилию настоящего барда тщательно скрывали. «Естественно, – писал Егорин, – среди некоторых наших высокопоставленных военных, отвечавших в Египте за морально-политическое состояние личного состава, вначале поднялся невообразимый ажиотаж: «Найти паскудника!», «Выслать!», «Судить мерзавца!» – только так реагировала эта категория «интернационалистов» на песню.
В конце концов, ЧП стало предметом обсуждения на парткоме посольства. Песню в магнитофонной записи прослушали в присутствии целого актива советской колонии. После первого прослушивания все молчали, поглядывали на секретаря. Тот, выдержав паузу, сказал:
– Давайте-ка еще раз прокрутим. – Прокрутили.
– А что, – открыл дебаты советник посольства Владислав Борисович Ясенев. – Песня как песня. Выстраданная и реальная. Нам надо больше поощрять тех, кто находится на передовой и по существу жертвует своей жизнью, а мы…
– Так это же антисоветчина! – Прервал Ясенева какой-то генерал, запомнившейся по необычному для других красно-синему оттенку лица. – Что значит: «Как за египетские фунты мы наши головы кладем?»
– А то и значит, – отпарировал Ясенев, – что, действительно, кладем здесь за Египет свои головы. Это факт, который со временем всплывет. Может, еще и памятник воздвигнут нашим гражданам, павшим в борьбе за свободу Египта…»
Песня до сих пор, как ни странно, не забыта. Она стала своего рода гимном военных переводчиков-арабистов. Позднее в ней появились «вариации на тему», новые строки, она адаптировалась в разных вариантах к Сирии, Анголе, Мозамбику, Эфиопии и другим «горячим точкам», где топтали землю советские военные переводчики и, бывало, кровь свою проливали. Можно предположить, что в нынешней редакции в посольстве СССР в Египте конца 60-х годов ее бы тоже не приняли. Впрочем, дело прошлое…
Работать в разведке в те времена было не просто престижно. Ты как бы переходил на другой уровень политической и общественной жизни, становился немного ближе к такой крутой номенклатуре, с которой мог сравниться только ЦК и Совмин. Ну, а выше, как говорится, только боги. Но главное – все было окружено романтическим ореолом – ты делаешь настоящую мужскую работу, служишь Родине вдали от нее, порой с риском для жизни. И это не пустые слова…
Потом в моей жизни были всякие курсы, бурсы, школы, академии – со счета собьешься. Я учился с желанием, постигал интересные неведомые мне доселе