Диона ахнула.
– Что ты такое говоришь? Это же чудо, что ты выжил.
– Нет. Это страшная ошибка. Моё время вышло, я прожил эту жизнь и должен перейти в следующую.
«Должен был. Лучшей жизни я заслужить не смог».
Пунцовое личико Дионы преисполнилось возмущением. Она побежала вперёд, загородила дорогу и выпалила:
– Да тебе же лет шестнадцать, не больше!
Смертнику всё же пришлось остановиться.
– Ну и что?
– Да то, что ты ещё совсем молодой! Какая следующая жизнь? Ты этой и половины не прожил! У тебя впереди ещё столько лет, а ты говоришь о таких ужасных вещах. Как ты можешь?
– Достойная жизнь достаётся лишь ценой достойной смерти. Умри сейчас, живи после. Так нас учили, сколько себя помню.
– Как ты…
– Я смертник лагеря Каларгон, и должен был умереть в сегодняшней битве.
Диона рассвирепела так, что из ушей едва не повалил дым.
– Никому ты ничего не должен! А раз выжил, значит, никакой ты не смертник, и не был им никогда!
Она окончательно сбила его с толку, и эта её непоколебимая уверенность посеяла в душе смутные сомнения. Это было очень необычно и чуждо, но всё же… Было в этом что-то такое, чему он никак не мог найти объяснений.
Смертник ‒ или кто? ‒ взглянул на Диону по-новому, как будто увидел перед собой совершенно другого человека, более взрослого, более умного, посвящённого в некую тайну, о которой он даже не подозреваю.
– А кто же я тогда? – со всей серьёзностью спросил он.
Выражение Дионы смягчилось и погрустнело.
– Мой отец говорил когда-то – ты то, что ты сам о себе думаешь, – тихо произнесла она.
Подняв голову к небу, он увидел запоздалую стайку птиц, сгустившиеся синие тучи, ощутил, как усиливается ветер, раздражая ветви деревьев, сказал:
– Ворота вот-вот закроют.
И решительно тронулся с места.
Диона поравнялась с ним, прошла в молчании несколько шагов и заговорила:
– Меня чуть не убили сегодня… Но спасли меня не рыцари, а ты. Я благодарна и обязана тебе жизнью, и мне не важно, кем ты себя считаешь. Я рада, что ты выжил.
Ответить было нечего, однако где-то глубоко внутри, там, куда не проникнет ни плеть надзирателя, ни вражеский клинок, вдруг сверкнула искра, вспыхнул огонёк и зародилось приятное тепло. Это пугало и в то же время вдохновляло на то, чего никогда не могло быть у смертника.
«А вдруг я и в правду могу жить?»
Глава 2 «Маска смертника и спрятанное клеймо»
Этот внушительный зал, очевидно, давно не был востребован обитателями замка. Пыль летала в затхлом воздухе и осаживалась на столах и полках многочисленных книжных шкафов, въедалась в обивку диванов и кресел. Окна без занавесок закрыты на наружные створы и темноту разбавлял костёр в камине, настенные свечи и факелы. Их зажигала статная седовласая женщина в чепце и в строгом чёрном платье. Огромная люстра на высоком потолке, казалось, вот-вот сорвётся с цепей и под гнётом древности