День оказался безнадежно испорчен. И было даже не столько жаль погибшего Левушкина, – покойный был, в общем, неплохим человеком, – Виктору было жаль себя. Торчащий из земли хвост авиабомбы вновь и вновь вставал перед глазами, вызывая неприятный холодок внизу живота. Смерть прошла буквально в волоске, лишь мимоходом мазнув взглядом, и этот взгляд продирал до печенок…
…Проснулся Саблин от того, что что-то щекоча мазнуло по лицу и качнулась кровать. В комнате была прохладная темень, за открытым, незанавешенным окном тоже. Вокруг была тишина – полк еще спал. По полу зашлепали босые ноги, что-то звякнуло, и послышалось бульканье. Продрав глаза, он увидел белеющую во мраке невысокую округлую фигурку Майи. Девушка пила воду из чайника.
– Будешь? – спросила она. – Ты меня разбудил. Хрипел что-то во сне и зубами скрежетал.
Холодная вода полилась в пересохшее горло, освежая и возвращая к жизни. Кошмарный сон растаял бесследно, оставив после себя липкий пот и бешено колотящееся сердце. Он поднялся с кровати и пошел к умывальнику. Вернулся мокрый, посвежевший, завалился на кровать, думая урвать еще часок сна. Майя сразу по-хозяйски закинула на него ногу и обиженно зашептала:
– А все-таки ты, Витя, козел. Ты зачем вчера пьяный приперся? В следующий раз прогоню, – она сердито засопела, – будешь Дуньку гонять.
Он не ответил. Хотелось спать, а разговаривать и уже тем более оправдываться не хотелось.
– А что это за хромой старлей, с которым ты обнимался? – спросила Майя. – Что сегодня у штаба весь день отирался.
– Ты что, Сашку Литвинова не знаешь? – раздраженно ответил Саблин. – Это же полковой старожил, я потом на его «МиГе» довоевывал. Теперь у нас в эскадрилье замполитом будет.
– А он симпати-ичный, – протянула она.
– Да на здоровье, – буркнул Виктор. Спать хотелось неимоверно. Сон обволакивал, уносил куда-то вдаль.
Майя фыркнула, потом немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и спросила:
– Девки болтали, что у него нога деревянная. Или брешут?
– Ступни нет. – Саблин обреченно выдохнул и вновь открыл глаза. – На протезе ходит. А вообще парень хороший – фашистов бил крепко. Этот не будет лозунгами вещать.
Майя хихикнула. Потом пару минут она тихо лежала и, когда Виктор уже практически уснул, громко зевнула и спросила:
– Когда там подъем будет? Еще часок можно поспать?
– Четыре утра, – тихо сатанея, ответил он.
– Тут, в БАО, сапожник есть, – вновь зашептала она, – вчера рассказывали. Шикарные сапоги шьет, я уже договорилась. Осталось кожу достать, но это тут, в городке, купить можно. Я узнавала. Быков такие Таньке своей заказал, все надеется, что она ему чаще давать будет. Фифа, – Майя фыркнула. – Дашь четыреста рублей, а то эти кирзачи уже