«Проклятый мир, – размышлял он в то время, как мотор, проехав несколько сажен остановился, так как проезд был запружен. – Скучный и бестолковый мир, в котором нет никаких неожиданностей. Даже когда садишься в мотор, он останавливается и не хочет двигаться». В эту минуту дверца мотора открылась, и девушка в коричневом вскочила в него.
– Простите меня, – сказала она едва переводя дыхание, – только ради бога, скройте меня!
Глава III
Джордж не протестовал. Не теряя драгоценного времени на расспросы, он действовал быстро и умно при таких обстоятельствах, когда самый рассудительный человек рисковал бы утратить равновесие. Дело в том, что Джордж долгие годы был усердным игроком в гольф, а это лучшая школа, которая приучает к умению сосредоточиться и развивает способность к острой наблюдательности. Принято считать, что существует двадцать три важных правила, которые одновременно надо держать в уме за игрой в гольф, и для человека, который преодолел эту премудрость, труд сокрытия девиц в таксомоторах не более, чем дешевая игра. Спустить штору в автомобиле было для Джорджа делом одной минуты. Затем он высунулся из окна таким образом, что совершенно заслонил внутренность мотора от взоров публики.
– Как я вам благодарна, – проговорил голос позади него.
Джордж созерцал Пикадилли глазами, с которых спала пелена. Разум говорил ему, что он еще находится на Пикадилли. Вместе с тем, ему показалось невероятным, что это могла быть та самая улица, которую он за несколько мгновений до того подверг осуждению и нашел бесцветной и неинтересной. По правде говоря, она мало изменилась в своих основных чертах. То же количество праздных людей сновало туда и сюда. Здания по-прежнему производили такое впечатление, точно их не чистили со времен Тюдоров. Восточный ветер все еще продолжал дуть. Но в действительности Пикадилли совершенно изменилась. Раньше это просто была Пикадилли. Теперь же она превратилась в Золотую улицу города мечтаний, одну из важнейших артерий столицы волшебного царства фей. Розовый туман застилал глаза Джорджа.
Годы спали с него и в одно мгновенье из брюзжащего старика он превратился в пылкого двадцатилетнего юношу, погруженного в мир весны, цветов и весело журчащих ручейков. Случилось невозможное. Небо ниспослало ему приключение, и ему было безразлично, даже если бы пошел снег. Вероятно, розовый туман, который застилал его глаза, помешал ему заметить быстрое приближение безукоризненно одетого юноши, в возрасте около двадцати одного года, который, в то время,