Воцарился черный нал.
Продавали братья брата
и отца сынок родной,
От мента и до комбата
все пошло одной ценой.
Миром правил черный нал,
миром правил черный нал!
Криминал там правил бал,
там правил бал!
Криминал там правил бал,
там пра-а-авил бал!
И пока тупой шахтер
чах над ваучером хи-и-илым,
Продавалось все, что бы-ы-ыло,
крышевал бандит и вор.
По велению министров
шахты, банки, города,
продавались быстро-быстро
за копейки навсегда.
Прославляя криминал,
прославляя криминал,
правил всем откат и нал,
Откат и нал!
Правил всем откат и нал,
отка-ат и нал!
Гости хлопали в ладоши,
олигарх добавил свист.
Голос вправду был хороший.
Явно – «камерный» артист.
Тут слеза из глаза вора
заструилась на стекло.
Он сказал с тоской во взоре:
все что было – все прошло.
Бизнес стал иной местами,
Черный нал ушел на дно.
Конкурировать с ментами
Рекетиру не дано.
И кому теперь я нужен?
Тыришь, чтоб не склеить ласт.
Заработать бы на ужин.
А на завтрак – Бог подаст.
Не копил в былую пору.
Пропивал. Считал – фигня.
Нет в стране несчастней вора!
То есть ясно, что меня.
И, присев на стул устало,
Он допил из кружки квас.
Все сочувственно молчали:
так, с душою, врет лишь асс.
3.
Словно приняв эстафету,
подняв рюмку коньяка,
бюрократ, в ответ на это,
начал так издалека:
Кто читал в Завете Новом,
кто-то знает из газет,
Что вначале было слово.
А какое – данных нет.
И, хоть я там не был лично,
но готов свой пост закласть:
не про свет сказал Всевышний,
Бог сказал: «Да будет власть!»
Так намечена дорога.
И, с теченьем лет, видней:
всяка власть идет от Бога,
мир наш зиждется на ней.
Почитай что бесполезны
вера, преданность, мораль.
Мы, чтоб мир не канул в бездну,
строим власти вертикаль.
Тут ведь целая наука:
кто кому за что должОн.
Вертикаль – такая штука
Как гарем на 300 жен.
Что под кем, и кто в ответе,
чтобы ясно понимать:
Мы Премьеру, скажем, дети,
А Премьер нам, скажем, мать.
Ржать не надо без причины,
получите аргумент:
Может мама быть мужчиной,
если папа – Президент.
Младший старшим должен долю,
и не отдавать грешно.
Потому: по Божьей воле
все давно заведено.
И живу, работник Божий,
на оклад один, хоть плачь
Чуть споткнусь – и враз заложат,
и