– Двойную игру? – спросил Просперо. Выдержка не изменила ему. – С тобой? Я вообще не играю с тобой ни в какие игры. Я веду свою собственную игру и иду своим путем. Я буду рад всем, кто присоединится ко мне, и полагаю, что среди них будешь и ты. Но я не стану служить ничьим целям. – Он засмеялся. – Теперь мне кое-что ясно. Позволь мне рассеять твои заблуждения, Сципион. Я не стану ложиться костьми, чтобы уничтожить Дориа ради твоих амбиций, притязаний французов или какой другой группировки.
Сципион сделался ядовито-презрительным.
– Я кое-что выболтал тебе, не так ли? А что ты прояснил для меня?
– Это ты мне скажи.
– Сначала ответь мне. Теперь, когда ты здесь, намерен ли ты жениться на этой невесте от Дориа?
– О помолвке будет по всей форме объявлено нынче же вечером.
– Именно такого ответа я и ожидал. Все понятно. – Его взгляд выражал ужас и отвращение. – Что ж, наконец-то ты выдал себя. Ты выбрал самый легкий путь к успеху. Ты принимаешь помощь даже из рук убийц твоего отца. Ты придумываешь всякие отговорки, чтобы отсрочить правосудие, которое более не намерен осуществить. Я любил тебя. Я думал, ты – человек.
– Если потребуется, я смогу доказать, что в последнем ты прав.
– Ты уже выложил мне все, что мне было необходимо узнать о тебе. Ради своей выгоды ты ешь с руки, убившей твоего отца. Возможно, она задушит и тебя, Просперо. Будь уверен, так оно и будет.
В бешенстве он круто повернулся на каблуках и выбежал из комнаты.
Монна Аурелия резко поднялась. Ее крик прозвучал пугающе-истошно:
– Остановитесь! Сципион! Подождите!
– Не надо, мадам, пусть уходит, – сказал Просперо, вставая вместе с ней.
Дверь захлопнулась за убегавшим вельможей, парчовые занавеси всколыхнулись. Монна Аурелия посмотрела на сына испуганным, горестным взглядом.
– Вот видишь. Это лишь начало грозы.
– Я выдержу ее. – Он успокаивающе положил руку на ее плечо.
– Надо было сказать ему…
– И тем самым сообщить всему миру, – перебил ее сын. – Именно так оно и было бы. И что тогда? – Он задумчиво улыбнулся и покачал головой. – Эту тайну мы не можем доверить никому. Кроме того, за что же Сципиону гневаться на меня? Он просто испытывает ярость неудачливого заговорщика. Собирался использовать меня в интересах Фиески, разве не понятно? – И он с горькой усмешкой добавил: – И это мой друг.
Его мать в задумчивости опустилась в кресло. Он остался стоять возле нее.
– Пусть народ думает что хочет. Я знаю, что делаю.