Ефим с хитрецой посмотрел на невозмутимого посетителя.
– Ты спрятал тело за мешковатой одеждой… да, возраст пригнул твои плечи, но большее ему оказалось не под силу… у тебя никогда ничего не болело…
Гость повернул лицо на зашторенное окно.
– Твои движения ни капли не изменились за годы. Моя жизнь прошла, а твоё тело не состарилось… Как?
Пиип… пиип… пиип… пииип…
– Я знаю, что произошло между тобой и Казимиром… Он собирался подстроить ограбление и твоё убийство в девятьсот шестом. Он был тёмный и не лучший из них. Он поехал убивать дряхлого старика и присваивать его состояние, но людей ты прогнал, а ему сказал – посмотрим. Посмотрим, кто на чьей могиле спляшет. Это даже не была угроза. Сухой старик, учащий молодого грабителя морали… Но я был в госпитале. Пришёл увидеться с Марией из рода Ратмира… меня, признаться, влекло к ней… я видел Казимира, кашляющего кровью, с перепуганными глазами… и ты был там – пришёл посмотреть. На лице Казимира был ужас, но он рассмеялся… жуткий смех… картина до сих пор встаёт в памяти… ты пришёл через оккупированную территорию, под обстрелами… ты пришёл посмотреть… и лицо твоё было таким, как сейчас… ты не злорадствовал, не жалел… ты пришёл посмотреть, потому что это было не пустое слово, а обещание…
Пиип… пиип… пиип… пииип…
– Казимир умер через пару минут. Тогда ты повернулся и ушёл, обратно под обстрелы… я остался хоронить Казимира. Мария, должно быть, подумала, что я очень добрый человек… на самом деле я остался не ради Казимира. Я не хотел, чтобы он лежал в братской могиле, но не ради него или его рода, а ради погибших солдат…
Пиип… пиип… пиип… пииип…
– Но ты… ты оказался хорош… уже тогда ты дал обещание… ты не даёшь обещание, если не считаешь возможным его выполнить… откуда ты знал, что проживёшь эти тридцать лет? Да и Казимир был ещё молод, он жил бы и сейчас, не будь войны…
Ефим поразился:
– Ты знал, что будешь жив и сейчас? Как?
Гость продолжал смотреть на шторы умными голубыми глазами. Ефим вовсе не рассчитывал получить ответы. Чего же он хотел? Быть выслушанным. Стать воспоминанием того, кто проживёт дольше. Он записывал себя, свою жизнь на его память, как на магнитофонную ленту. Получить ответы было не так важно, как остаться самим собой, вероятно, чего-то не понимающим, в чём-то наивным, но таким, какой есть.
– Никого нет старше тебя… в Совет приходят новые наследники, поражаются твоей дряхлости, взрослеют, стареют, дряхлеют, поражаются твоей подтянутости и энергичности, умирают… твой род зовут родом долгожителей… многодетным родом… хотя я ничего не знаю о твоих детях… ты очень осторожен…
Пиип… пиип… пиип… пииип…
– Ты