Великий русский учёный-богослов о. Павел Флоренский в статье «О суеверии и чуде» (1903) высказал мысль о том, что чудо есть любой факт действительности, а также и мир в целом, рассматриваемые как благие и проистекающие от благой силы, от воли Бога[97]. Таким образом, чудо напрямую связывалось с переживанием мира в целом и каждого конкретного факта человеческой жизни как Божественного промысла, как результата действия Бога. Флоренский говорит не о сверхъестественном, а именно о любом факте действительности, который рассматривается им как явление Божьей благодати, как Божье чудо. Для него решающим становится сверхъестественность, а не вопрос о происхождении чуда. Флоренский ставит констатацию чудесного в зависимость от склонности человека связывать факты действительности с Богом, иными словами – от человеческой интерпретации. Чудо возникает лишь при готовности человека рассматривать некий факт, как благой и идущий от Бога, т.е. способность человека обнаруживать и констатировать чудо оставалась для него субъективным делом.
Принципиально другую позицию занимал Василий Розанов. Вмешательство Бога как причину чуда он оставляет без внимания. В статье «Чудесное в жизни и истории» (1901) Розанов увязывал чудо с нарушением законов природы. «Чудом, – по его мнению, – называется выход из области приори, это не столкновение двух разных нитей фактов, а невероятность какого-то звена в одной и той же нити событий»[98]. По Розанову, нарушение природной закономерности для констатации чудесного необходимо. И при этом само чудесное касается не общей оценки всей совокупности фактов, а лишь одного «незаконного», «сверхъестественного» факта, из-за которого весь событийный ряд пошел в ненормальном, т.е. в необычном направлении.
Точка зрения Василия Розанова оказалась очень популярной на Западе. Более того, значительная часть мировой фантастической литературы, связанной с путешествием во времени, построена именно на таком понимании чуда, когда появляется некий единичный, сверхъестественный факт, способный привести к глобальным и необратимым изменениям в совершенно другом месте и времени. Достаточно вспомнить знаменитый рассказ «И грянул гром» Р. Брэдбери и не менее культовый роман «Конец вечности» А. Азимова с их захватывающими сюжетами и парадоксальной фантазией.
Представленные здесь в кратком виде интерпретации чуда сводятся в основном к объяснению его 1) как результата вмешательства сверхъестественных сил и 2) как нарушение естественных законов природы. В XX веке наблюдается возрождение интереса к чуду и расширение его толкования благодаря достижениям этнографии и антропологии, а также психологизации понятия чудесного, апофеозом которого стало учение Г.Юнга об архетипах. Кроме того, возросшее осознание того, что окружающий мир объективно является неоднозначным, давшее толчок экспансии вероятностных методов и вероятностного мышления в естественных науках, заставило философов пересмотреть