Птицы смолкли над чащей впервой.
Ведьма воет, ликует, смеется,
Громкий девичий глас звенит на ветру.
От черной копны волос отмахнется,
И подбросит корма костру.
Фея, русалка и прочая нечисть,
Сломя голову прочь поспешит.
Лишь не сгинуть в болоте, лелея беспечность,
Что томится у каждой в груди.
На лице ликованье, в душе отвращенье,
Ведьма стонет и падает ниц.
Разве болью чужой, запивая лишение,
Можно сбросить оковы тесных темниц?
Пролог
– Тяни! Еще! – голос капитана мелкого судна звенел над неспокойным Старым океаном. – Ну же! – негодовал он, глядя как два тощих матроса тянут прохудившуюся местами сеть.
– Что-то тяжелое! – вытирая пот со лба, прохрипел матрос. На вид ему не было и шестнадцати.
– Небось русалка, – рассмеялся его товарищ.
Улыбка заплясала на губах капитана. Он погладил густые усы с проседью, предвкушая большой улов. Сегодня ему везло как никогда.
– Русалки – это сказки! А вот драконы! – парнишка мечтательно закусил губу, чем позабавил капитана. Тот уже успел повидать на своем веку всяких тварей. Оттого не разделял восторга матросов.
– Смотрите! – юнец перегнулся через борт, всматриваясь в темно-синюю водную гладь.
Сначала показалась старая сеть, в которой плескались мелкие рыбешки, тщетно пытавшиеся вырваться из плена, да виднелись темно-зеленые водоросли. А после над водой показалась голова мужчины.
– Во дела! Утопленник! Может оставим его здесь? Зачем нам проблемы, – запричитал юный матрос с густой рыжей шевелюрой.
Капитан неторопливо приблизился к борту. Его руки были скрещены за широкой спиной.
– Доставайте, – скомандовал он.
– Но, капитан… – юноша не торопился выполнять команду.
– Взгляни на его камзол, Йошка. Ткань не дешевая. Качественный крой. Он не из бедных.
Йошка молчал. Страх все еще пересиливал жажду наживы.
– Все, что найдете в его карманах – возьмете себе. С меня хватит тела.
Матросы с недоумением воззрели на капитана. Неслыханная щедрость!
– Знаю я одно местечко в Междуземье, где за утопленников можно выручить целое состояние, – усмехнулся мужчина, направляясь в свою каюту.
Мурча себе под нос старую песню, которую еще в детстве напевала ему бабка, капитан отворил тяжелую дверь. Повернув ключ в ящике стола, он извлек оттуда утренний улов – миниатюрный ларец, украшенный драгоценными камнями и самоцветами. Вот незадача, тот оказался заперт. Но разве есть в Междуземье хоть один кузнец, кому будет не по силам справится с дорогой безделушкой, которая наверняка таит в себе немало сокровищ?
Глава 1
Тыльной стороной руки я вытирала с лица соленые слезы.
Передо мной полыхало алое зарево, разбрасывающее багряные, янтарные и ярко-красные блики по болоту. Огненные всполохи взмывали в черные небеса, извиваясь, словно длинные хвосты нагов. Старое дерево потрескивало, гнулось, стонало, предчувствуя скорую погибель.
– У нас больше нет дома, – констатировал Фердинанд, болтая в воздухе короткими лягушачьими лапками.
– У меня больше нет дома, – всхлипнула, прижимая жаба к себе. – Ты фамильяр-приживальщик. Ты и на болоте жить можешь, – слезы градом полились из глаз.
Дом в Болотных топях достался мне от бабки-ведьмы. Здесь прошла вся моя сознательная жизнь.
– Мои записи, – воскликнула я, спохватившись, и бросилась в полыхающий дом.
– Стой, болотница, – закричал Фердинанд, с немыслимой скоростью размахивая лапами. – Меня пожалей!
Громкий треск вынудил меня остановиться. Внутри что-то обвалилось, заставив ворох пляшущих искр высыпаться через покосившийся дверной проем.
Я отпрянула.
Пламя отвоевывало все новые и новые территории. Огонь с жадностью ел деревянные стены, облизывал соломенную крышу, пробовал на вкус скрипучие половицы.
– Все пропало, – прошептала я, опускаясь на сырую почву.
– Эх, и чего бабка дом от пожара не заговорила? – вздохнул жаб, устраиваясь у меня на коленях.
– Это все ты виноват! – обида, злость и отчаяние накрыли меня с головой.
Фердинанд посмотрел на меня янтарными глазами.
– Вообще-то, это ты натворила, – он перевел взгляд на догорающие руины дома. – Заклинание для удаления паутины должно было сработать иначе.
– Ты надоумил меня практиковаться в колдовстве! – не унималась я.
Ферди спрыгнул на землю и уселся напротив меня.
– Потому что ты, Моргана, ходячая катастрофа, –