Такой есть и у тебя. Ты берег его на изнанке сердца, чтобы однажды войти в заброшенный аккаунт, почту или старый ноут.
LoNdOn182005.
Эпоха вечных каникул. Мир без оков бумажных правил. Манифест обнаженной мечты.
Я вспоминаю те дни и слышу Профессора:
– …следы в памяти приведут к запечатлению. Помни: чувствительный возраст длится лишь день.
Я прикидываю. Быть может, если позабыть о календаре, повременить с делами и вглядеться в росшивь прошлого, то в нем сверкнет все тот же узор. Первое прикосновение, что однажды превратило случайный миг в запечатление – силу, которая и гнала тебя вперед, минуя заводи желаний. Тех, что из ветхого суеверия ты не обращаешь в звук. Иначе не сбудется же, сечешь.
Но об этом ли мы мечтали, бездельник?
LoNdOn182005.
Я жду, когда ноут прогрузится и пароль откроет путь к архиву на рабочем столе – «МечтателиНеПредают». В нем тайники из папок, а в них – грозди файлов. Типа: скаченная переписка, которая провела меня через Ла-Манш и Атлантику. Сканы рукописных рецептов. На них сажа жареных каштанов и перчено-красные отпечатки кимчхи. Ссылка на статью: «Богемия: афера на миллионы». Под заголовком – мой портрет: индийский бог со слоновьей башкой перебрасывает белые кроссы через ограду и бежит прочь от фотообъектива.
И моя история.
Ее исток – восемнадцатое лето. В те дни я уверовал, что свалил навсегда. Верой той же прочности, что и все искренние заблуждения.
На картографии этого путешествия я – новичок, the beginner, le débutant, novato, а не то, что ты слышал в новостях.
И я же – отзвук истории. Голосовой помощник, что без опаски суеверий проведет тебя по карте воспоминаний, окликнет сиюминутность событий и заклянет орфанное мгновение: в каждой капле океан, великая соль одиссеи, что не утеряет силы, если мы сбережем не память, а чон.
– Ну что за гонорея, недоносок!
Потерпи, бездельник. Это набегают волны памяти и выносят на берег слова́ – вроде присланных кодов в сообщении, чтобы подтвердить доступ к истории.
Я все объясню, не переживай.
Итак, логин.
CfffGjujlby.
Мое имя. В одно слово без пробелов на английской раскладке.
Сашаа Погодин.
Пароль.
LoNdOn182005.
Подключаюсь.
1. Здецэтосейчас
В час, когда мы сожгли электричество. В минуты, когда сумерки липли на пальцах, как сосновая смола. В секунды, что обнулили надежды в скотобойне дебютных очарований.
Мне выбило двести шестнадцать месяцев. Май проиграл июню. Прощай, первый курс.
Великан дремал на веранде. Громаду мускулов впихнули в тиски старого кресла. Большие пальцы отбивали ритм на барабане грудной клетки. Колени утеплил плед. На рисунке по веткам прыгали мультяшные медвежата. Великан раздавал стиль – картавый, как французский рэп.
– Др-р-рузья?
– Остались вроде как.
– Тоска, бездельник. Она же копия, вылитая, как ее…
Великан шарил во рту языком, точно в закромах щек упрятан ответ. Я помог ему и назвал фамилию.
– Точно! Один в один. Теннисистка. Я где-то читал, что ее крик пробил 100 децибелов. Так и что ты решил – вернешься или свалил?
Я отвел взгляд и, помолчав, очертил им воображаемый круг: Ковш Большой Медведицы черпал суглинок ночи, на обивке кушетки завяли протертые пионы, а у порога желтели вязанки рекламных газет.
– Опять то же самое. – Великан указательным пальцем постучал по уху. – Если молчишь, то как ей узнать? А теперь в Лондон – и по нолям. Беда.
Ворвался один из бездельников. Он влил в пластиковую бутылку три четверти коньяка и долил колой. Ввинтил красный колпачок до упора и швырнул бутылку об пол. Поднял, раскрутил, выпустил газ, закупорил и бросил еще раз.
– Мазут, бездельники.
– После него голова решето, а завтра вылет.
– Как скажешь.
Он прыгнул со ступенек веранды в объятья ночи. Электродеревья, скованные гирляндой, мерцали белоснежно-красными всполохами.
Великан пересчитал по хрусту позвонки, опустил голову на опору кулаков и выпятил подбородок, приглашая к разговору.
– Все в силе?
– Я подсчитал – курс один к пятидесяти одному. За месяц отобью.
– Процент?
– Пять с половиной сверху. К сентябрю.
В залог я оставил закладную рукопожатия. Великан ушел в дом. Я наблюдал черный простор поля и прислушивался к шагам на втором этаже: не зашел ли кто-то в спальню, которую я покинул обманом?
– На, пересчитай.
Великан бросил на стол конверт. Я достал деньги, послюнявил палец и облизал