Из-за поворота вновь показались очертания цирка, но вывеска на воротах будто бы светилась. Говард списал это на помутнение разума, которым чуть раньше оправдал своё инфантильное решение сорваться сюда.
Он остановился в паре метров от протоптанной дорожки, ведущей в самый центр территории, на которой располагался цирк, и припарковал машину, оставляя её среди кустов. Немного подумав, мужчина открыл бардачок, доставая оттуда пистолет с надписью “Adversa fortuna2” на рукоятке, который хранился для особых случаев. Сегодняшняя ночь вполне подходила под описание.
Собравшись с силами, Говард заглушил машину, выходя из неё, при этом чересчур громко хлопнув дверью. Выругавшись про себя, он оглянулся, смотря, не привлёк ли чьё-нибудь внимание резкими звуками, но так и не обнаружил никого за спиной. Прихваченный из дома фонарик начинает работать только после пары ударов им об ладонь. Луч света разрезает мрак, освещая тропинку, ведущую к шатру. Дальше пути назад не было, Хоуп направился в самое сердце цирка, стараясь не оглядываться по сторонам.
Внутреннее помещение шатра встретило его прохладой и гулким звуком от собственных шагов. Дисплей телефона высвечивал одиннадцать вечера, до “чего-то” оставалось чуть больше десяти минут. Чтобы не стоять на месте, опасаясь каждой тени, Говард решил ещё раз осмотреть внутренности цирка. Ничего не цепляло глаз, всё было точно так же, как утром. Только одно не сходилось: дверь маленькой комнатки за манежем была приоткрыта. Другие полицейские всё же решили вскрыть её?
Мужчина пересёк помещение, оказываясь у этого своеобразного сооружения. Из щёлки пробивался тусклый свет. Открыв дверцу до конца, Хоуп зашёл внутрь. Комната оказалась гримёркой. На краю столика, заваленном различной косметикой с давно истёкшими сроками годности, горела одинокая свеча, воск которой уже начал капать на пол. Говард выключает вновь начавший барахлить фонарик, кладя его на деревянную поверхность, а пистолет кое-как засовывает в карман кофты. Верхняя часть зеркала почти что достигала потолка, а его бока покрывали выцветшие фотографии, которыми была увешена ещё и часть стены. Пёстрые костюмы неаккуратной кучей громоздились на табуретке, но пара платьев и пиджаков всё же красиво переливались пайетками и стразами на вешалках. Непонятно как поместившийся сюда стеллаж