Вскоре по армии пошли слухи, что Ставка разочаровалась в Ковельском направлении и Алексеев после победы Щербачёва на «двух Липах», посоветовал Брусилову перенести направление главного удара на юг, в 7-ю армию, тем более, что вступившей в войну на стороне Антанты Румынии требуется военная поддержка, но генерал-адъютант Брусилов, почувствовавший себя великим после многочисленных газетных панегириков, решительно пренебрёг советом Ставки: «совет – не приказ», и твёрдо решил «дожать» Ковель, выпустив вскоре циркуляр и приказав вновь начать наступление, не удавшееся уже четыре раза. Правда, имелись небольшие изменения. Особой армии генерала Гурко указана была активная оборона линии Стохода и решительное наступление на Владимир Волынский левым флангом в обход Ковеля с юга. 8-й армии предписывалось содействовать Гурко наступлением на Грубешов. 11-й армии – по-прежнему наступать на Львов. 7-й армии – на Галич.
Общее наступление было назначено на 17 сентября.
Гурко и Каледин начали пятое Ковельское сражение 19 сентября.
Как писали потом газеты: «Огромный урон соответствовал огромному мужеству наступавших войск. Гвардия ходила в атаки 17 раз. У нашей артиллерии не хватило снарядов и пехотную бойню пришлось остановить».
Рубанов с остатками своего батальона передислоцировался на новое место стоянки. Измотанные, израненные люди шли напролом по лесной чаще, с трудом неся на плечах винтовки и амуницию – ни всегдашнего говора, ни шуток. Запавшие глаза безразлично глядели на сентябрьский лес.
«Это не тот осенний золотистый лес, – думал Рубанов. – Этот пропитан кровью… И лист на деревьях не жёлтый, а красный, и капли хрустальной романтичной утренней росы капают с ветвей как кровь с пальцев рук… Опять ненужная лирика, – осудил себя, – Словно не офицер, а поэт декаденствующий…»
За успешное руководство войсками Юго-Западного фронта и за военную операцию, получившую наименование «Брусиловский прорыв», генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов был награждён золотым Георгиевским оружием с бриллиантами.
В середине ноября, прогулявшись перед обедом и подышав свежим воздухом, Максим Акимович Рубанов не спеша подошёл к губернаторскому дому и привычно кивнув часовым, сделавшим винтовками «на караул», поднялся на второй этаж, где, пройдя сквозь толпу приглашённых на обед, столкнулся с высоким стройным генерал-адьютантом – единственным из военных одетым в черкеску с газырями, подпоясанную узким поясом с кинжалом и с ярко-алым башлыком на плечах, который, сняв, тут же передал подлетевшему скороходу, давнему рубановскому знакомцу.
– Ваше высочество, простите, что сразу не признал вас, – улыбнулся брату императора Максим Акимович.
Ответно улыбнувшись и кивнув на полупоклон отставного генерала,