– Неужто германцы парламентера в гражданском решили подослать? – осклабился красноармеец.
– Да нет, вроде бы из наших, из особистов, – ответил старик. Затем он немножко помялся, и, недобро взглянув на майора, добавил: – Хотя проверить все-таки надо бы.
– Что ты мелешь, старый упырь? – незло оскорбился Гайдук, уже успевший взобраться на одного из коней, предварительно связав его повод подвернувшейся под руку веревкой с поводом свободной лошадки. – Как только в селе такого терпят?
– А мы ноныча все бдительными стали, – невозмутимо пожал плечами сельчанин и, слегка прихрамывая, побрел назад, в свою часть села.
18
Лощинин появился значительно раньше, чем она ожидала. Он приехал на велосипеде, который скрипел, взвизгивал и тарахтел так, что слышно было за версту.
– Извини, Степная Воительница, за этот «лимузин»; позаимствовал у хозяина дома, где квартирую, – сообщил он, встретив прохаживавшуюся девушку метрах в двадцати от дома.
– Не опасались, что весь поселок на ноги поднимете своим грохотом?
– Опасался, что не дождешься меня.
– Могла и не дождаться.
– Это было бы ужасно. Кто знает, когда и как мы встретились бы потом. И вообще сумели бы когда-нибудь встретиться или нет.
– Вы говорите так, словно мы уже на свидании…
– Разве нет?
Евдокимка открыла калитку, морщась от визга колес, затолкала за нее велосипед лейтенанта и только потом строго предупредила Сергея:
– Никакое у нас не свидание, так что оставьте свои мужские фантазии вместе с велосипедом.
Такого отпора лейтенант не ожидал, немного замялся, однако тут же попытался успокоить девушку:
– Да ни о каком таком свидании я и не думал.
– Что, совсем-совсем не думали?
Лейтенант помнил о язвительности Степной Воительницы и даже уловил в ее вопросе некий подвох, однако не придумал ничего лучшего, чем заверить:
– Просто очень хотелось увидеть тебя…
Они пошли в сторону окраины поселка. Стоило миновать еще три усадьбы, и можно было оказаться на выжженной степной равнине, словно огромным рубцеватым шрамом расчлененной извилистой долиной.
– Но ведь мы уже виделись сегодня, – напомнила Евдокимка. – Причем дважды.
Она хотела добавить еще что-то, но в это время лейтенант сказал то, что могло служить последним аргументом:
– Завтра нас перебрасывают к Ингулу, на фронт.
Это прозвучало так неожиданно, что Евдокимка внезапно остановилась, причем лицо ее оказалось буквально в двадцати сантиметрах от лица офицера. Она вдруг поймала себя на том, что, ожидая Сергея, думала о чем угодно, только не о приближающемся фронте, не о том, что через два-три дня улицы их поселка уже будут патрулировать немцы.
Крайняя хата-полуземлянка