«Неужели боится подслушивания? – удивился ротмистр. – Даже в своем доме?!»
В разведывательно-диверсионной школе ему приходилось слышать о неких хитроумных устройствах, появившихся у немцев и японцев, которые можно подсовывать в виде микрофонов, маскируя под какие-нибудь безделушки. Однако относился он к этим шпионским страстям с ироническим недоверием.
Все трое поднялись на второй этаж и вошли в уютную полукруглую комнатку. У одной из её стен стоял овальный столик, а перед ним, амфитеатром – широкий диван из темно-коричневой кожи. Здесь уже все было готово для беседы за стопкой рисовой водки. Призывно пахли бутерброды с балыком и окороком. Хозяин наполнил рюмки.
– За возрожденную Россию, господа! Где, в конечном итоге, не будут хозяйничать ни жидо-коммунисты, ни японский император, ни уж, конечно, фюрер Германии! При всем моем уважении к некоторым из них. Ура!
– Ура! – коротко, но зычно, поддержали генерала гости. Они выпили, молча закусили. Снова выпили. Дозы были небольшими: атаман понимал, что разговор должен быть серьезным, а значит, «натрезвую».
– Я не стану расспрашивать вас о подробностях рейда, ротмистр, – заговорил он вновь, когда рюмки коснулись стола. – Самые важные из них полковник уже изложил, а всей правды мы все равно так никогда и не узнаем. – Семёнов выжидающе уставился на Легионера: станет ли тот убеждать, что «ничего такого» во время этого рейда не происходило, или же заносчиво промолчит?
В ответ Курбатов лишь снисходительно улыбнулся своей грустновато-циничной улыбкой. «Глазом не моргнул, душа его эшафотная! – удивился атаман. – Хотя понимает: от ответа на мой вопрос зависит, станем мы ему впредь доверять или нет, позволим жить или сегодня же вздернем?».
– Меня интересует одно, – не стал устраивать ему допрос генерал, – готовы ли вы снова пойти в Россию? Не по приказу пойти, хотя приказ, ясное дело, тоже последует (без него в армии, да еще и в военное время, попросту нельзя), а как бы по собственной воле.
Атаман не сомневался, что Курбатов согласится. И был слегка удивлен тем, что ротмистр не спешит с ответом. Тот, не торопясь, с независимым видом, дожевал бутерброд, налил себе немного напитка из таежных трав, которым Семёнов всегда потчевал своих гостей, и секрет приготовления хранил как зеницу ока, и лишь тогда ответил:
– Пойти, конечно, можно. Хотя вы сами видите, как дорого обходятся нам подобные рейды. Какими потерями они оборачиваются…
– Но ведь и коммунистам тоже, надеюсь, обходятся не дешевле…
– Не дешевле, можете не сомневаться, на то она и война… Но я к тому, что людей в группу хотел бы подбирать сам, лично. Чтобы, если ошибусь, пенять мог только на себя.
– Не возражаю, в соболях-алмазах, сабельно…
– Еще одно условие: со мной пойдет не более восьми-десяти диверсантов. Да, группы