– Вам чего, хлопцы? – Сергей поставил термосы и поправил на себе робу.
– Прогладиться нужно. Бытовку ищем, – сказал ушастый лысый паренек.
– Вы почти у цели. Чуете запах? – от столовой еще несло приятным ароматом чего-то вкусного, а рядом с ней располагалась бытовая каюта. – Идите по запаху котлет. Так по коридору до упора и справа будет.
Бойко поводил по воздуху рукой, объясняя надежнее, как пройти. Непременно посоветовал добраться в комнату бытового обслуживания скорее, пока никто не заметил их с нарушением формы одежды.
Этим двум юнгам еще повезло. Им выделили места в какой-то из верхних кают, где при кроватях есть короба для вещей, а кубриком заправляет толковый сержант, что направил выгладить форму. Поговаривают, на нижних палубах часть пополнения пришлось разместить прямо в проходной части, до срока увольнения на берег дембелей. Не так долго ждать, в праздник великого октября планировалось торжественное прощание.
Неспешно завалившись в караульное помещение, Сергей крикнул: «Просыпайтесь, ребята, ужин принес».
– Мне что-нибудь захватил? – отозвался до того дремавший на посту при карцере часовой Семичко.
– Ты свое в столовой съел, Леонид, – огрызнулся Сергей, – узникам и то без котлет осталось.
На долю секунды лицо исказила довольная улыбка. Старший матрос Семичко действительно пару часов назад, до наступления караула, успел заскочить к Голоцуцкому. Ужин только кончился, и угощения были не остывшие. Вспоминая приятный запах блюд от умелых рук кока, Леня потянулся. Жаль, Серега не догадался разделить принесенный пайки на караул и заключенных. Каждый должен есть свое, негоже через решетку с одного котла питаться.
В просвете решеток камеры появился коренастый матрос. Аккуратно выстриженный с модной челкой, зачесанной на бок, Медведков вовсе не был похож на завсегдатая тюрем. Напротив, весьма симпатичный молодой человек с кожей цвета молока, будто бы вылепленный из сладкого зефира. Мышцы, чуть распиравшие матросскую робу, были вовсе не воздушными, хоть и могли показаться могучими грозовыми облаками. Кисти рук сжали решетку. Возможно, он смог бы раздвинуть прутья, преграждавшие путь к ужину, одним движением. Но порядок – есть порядок, и коль нагрубил старпому, то почему бы не посидеть денек-другой на твердом топчане?
Урчание в животе обитателя камеры заключения слышны были даже на юте. Привычное время ужина для помещенных в карцер прошло давно, что для них являлось очередной пыткой. Не специальной каверзой, но произошедшей по обидным сечениям обстоятельств.
Сергей подошел к камере, привычно потянулся к замку, чтобы выпустить заключенного. В ночные часы,