А в один из вечеров Володя, вернувшись и подвалившись под бок к жене, вдруг принялся её тискать.
– Уйди-и, кобель… – зашипела на него Лиза. – Не дала тебе сегодня твоя мотоциклетка?
Володя, яростно скрипнув зубами, вскочил с постели, схватил одежду и вылетел из дому, шарахнув дверью так, что на кухне что-то упало и разбилось.
На следующую ночь он не пришёл ночевать совсем. Лиза протряслась в рыданиях и нервном ознобе до трёх часов. Потом что-то надела на себя, сунула голые ноги в резиновые сапоги и пошла в непроглядную сентябрьскую темень, через проливной дождь, на соседнюю улицу, к дому разлучницы. По пути споткнулась о кучу гравия, сваленную посреди дороги, туго набила карманы куртки тяжёлыми камнями.
В ненавистных окнах не было ни отблеска. Крепко спят в обнимочку, голубки! Так нате вам! Лиза выхватила из кармана горсть гравия и запустила им в окна. Зазвенело разбившееся стекло, вспугнутым хором залаяли по деревне собаки, завизжала проснувшаяся Нинка, в избе включился свет. Лиза кидала и кидала в её мечущийся силуэт камни. Звенело и звенело бьющееся стекло. Там и тут по деревне зажигались окна разбуженных домов. Кто-то уже бежал на крик и шум…
Володи у Нинки не было.
– Аодя! – позвала Лиза и прислушалась к тишине. – Аодя!
Дом молчал.
Нет! Только не это! За три прошедших дня они уже приноровились к её нуждам. Володя выпилил в старом стуле отверстие, под него ставил ведро, поднимал и усаживал Лизу. Она махала ему живой рукой: уйди, не смотри… Но он не мог её оставить на этом сооружении, она тут же заваливалась набок. Придерживал, отвернувшись. Лиза выдавливала из себя по капле. Она всю жизнь и с бабами-то стеснялась сесть под кустик рядом. А тут при мужике! Этот мужик и к Павлику-то маленькому ни разу не прикоснулся, ни одной пелёнки не выполоскал.
– Сё… – шептала Лиза, и Володя поднимал её со стульчака, укладывал на постель и – ужас какой! – обтирал интимное детскими влажными салфетками. Павлик специально привёз. Павлик и памперсы для взрослых привёз, но Лиза не могла в них справлять нужду. Это было выше её сил и разума.
И вот случилось! Три дня она крепилась, отказывалась есть. А муж пичкал её кашками, супчиком… Попросился супчик наружу.
– Аодя!!! – закричала Лиза отчаянно и, упираясь живой половиной тела в стену, стала сползать с кровати на пол. Только не в постель! Только не под себя! Но вместе с непослушным отяжелевшим телом пополз на пол и матрас с бельём. Лиза запуталась в простыни, уронила подушки и, выбившись из сил, повисла головой вниз. Отдышалась, ухватилась за спинку кровати, подтянулась назад, и от натуги с ней случилось то, чего она боялась.
Лиза обмякла всем телом. Закрыла глаза. Господи, умереть бы…
Володя пришёл через пять минут: бегал за хлебом.
– Ну, ничего, ничего… – приговаривал он сосредоточенно, снимая с Лизы перепачканную сорочку, вытаскивая из-под неё простыню.
Он