Радж молча вышел с веранды, сходил в зимнюю баню, вернулся с железной коробкой из-под советского монпансье. Там лежала часть скопленного от карточных игр капитала. Когда дед выиграл у него партию, примерно на двадцатом ходу (я так волновался, что даже не помню все ходы), индус отсчитал десять тысяч и, отдав их дедушке Коле, сказал:
– Вторую партию не играем, и сдачи не надо. Учись, Сашок, у своего деда. А ноут как хорошему соседу я закажу тебе у отца, подешевле будет, но в надёжности не сомневайся. Желаю, значит, дедушка Коля, много здоровья. Мне бы так научиться играть в шахматы… Я бы всех пенсионеров на сквере обчистил, хи-хи-хи-и, – тоненько засмеялся он, закрыл яркую крышку железной банки и пошёл к укромному местечку в зимней бане, где держал схрон. Дедушка молчал, передал мне деньги, сверху положил сэкономленную им в отпуске тысячу.
– Итак, ты не играл – не проигрывал, – сказал он, усаживаясь на ступеньки веранды, – это болезнь, сынок. Она ещё аукнется и твоему соседу, и всем, кто с ним связан. Один мой хороший знакомый проиграл всё, оставалась только его никчёмная и никому не нужная жизнь. Он действительно никому не был нужен, даже его детям…
Когда мы пошли на футбольное поле, я крепко держал деда за руку. У него была жёсткая и очень холодная ладошка. Я загадал: если она согреется раньше, чем мы дойдём до пансионата, дедушка проживёт долго-долго. Ладошка не согрелась…
Глава 7
Даша разболелась, мама осталась с ней дома, а мы с отцом полетели на похороны деда. Я не понимал ещё до конца, что произошло. Не знал, что обозначают слова «смерть человека», за мою жизнь у нас никто не умирал. Папа говорил с бабушкой Таней по телефону (она не захотела включать скайп), продолжая держать мобильник в руке, сел на кухне у окна и стал смотреть на хмурое воскресное утро. Долго молчал, потом сказал: «Отец умер, сердце остановилось во сне, мама даже не знала. Но почему… почему так рано… почему?» – он буквально застонал.
Наша мама промолчала, мне всегда казалось, что она боялась и недолюбливала деда. Мило улыбалась при встречах, никогда не говорила о нём с папой, а уж тем более со мной. Правда, несколько раз сказала, типа: «Ты упёртый, как дед» или «Упаси нас бог иметь в роду ещё одного чиновника…» А отец не так давно при мне очень серьёзно поругался с дедом: что-то не сложилось со столичной квартирой, где мы все были прописаны, но жили – в съёмной, по месту работы папы. Он кричал в скайп: «Это всё, что долбанное государство дало тебе за труды, та же хрущоба, только выведенная на десятый этаж! Как жить там всем вместе, как?» А дед, я хорошо слышал, ответил:
– Никогда, ни у кого ничего не просил и не собираюсь сейчас, уйдя в отставку, этого делать. Когда нас с матерью не будет, тогда полностью распорядитесь ею. Других квартир у меня нет…
– А другие? По две-три квартиры прихватили! – успел буквально крикнуть папа, но дед отключил компьютер.