Вторым смысловым ключом средневековый человек отпирал пространство и структуру мироздания, изображенного на этих иконах. Он видел множество людей, которые во время краткого пребывания в нашем мире страдали гораздо больше, чем он сам. И вот в награду перед ними распахнулась дверь в жизнь вечную. То есть структура человеческого общества, оказывается, не заканчивается на баронах, королях и епископах Рима: бóльшая часть социальной структуры христианского мира находится за пределами тленной Вселенной. И тебе совсем не обязательно стараться изо всех сил, по головам ближних карабкаясь на вершину социальной лестницы, поскольку вся наша человеческая лестница – это всего лишь одна небольшая ступенька той настоящей небесной лестницы Иакоба, что ведет к вечному блаженству.
Ну и третьим слоем смыслов, заложенных художником в эти произведения, были жития изображенных на картинах святых. Даже если это не были собственно житийные сюжеты – допустим, тот или иной святой был изображен смиренно предстоящим у трона Пресвятой Богородицы или у подножия Святого Креста, – всё равно каждый смотрящий и без того знал, что если этот старик, например, босиком, с нечесаной головой и в звериной шкуре, значит, скорее всего, это Иоанн Креститель, который вел праведную жизнь и лишился ее по прихоти великой грешницы, при этом до последнего своего вздоха не отступил от того, во что верил. Следовательно, здесь присутствует и пример праведной жизни самого Иоанна, в итоге вознагражденного вечным пребыванием у трона Царицы Небесной, и пример развратной женщины, пытавшейся смыть свои прошлые преступления кровью пророка, и пример трусливого царя, лишившего жизни святого старца ради удовлетворения злой прихоти грешной жены, и пример молодой девушки, помимо воли явившейся орудием страшного преступления. Таким образом, средневековое христианство выбрало всё ту же, хорошо протоптанную античным миром, дорожку почитания полубогов человеческого происхождения и за многие века своего существования породило исчерпывающий ассортимент святых угодников, истории дольнего и горнего жития которых закрывали примерами поведения почти весь спектр потенциально возможных человеческих поступков. Единственное, зато кардинальное отличие христианских святых от их античных коллег заключалось в том, что греческие, а затем римские полубоги подавали примеры правильной жизни здесь и сейчас, средневековый же святой подавал пример отречения от радостей мира дольнего ради достижения вечного посмертного блаженства в мире горнем.
Переходим в залы эпохи Раннего Возрождения. По сути, о большинстве представленных здесь полотен можно сказать то же самое: это всё те же образы существ божественного и человеческого