Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником. Демиен Милкинз

любого произведения искусства в первую очередь нужно начинать с подробного изучения личности человека, по заказу которого оно было создано. Ведь каждое из когда-либо появившихся на свет изображений, в каком бы жанре оно ни было исполнено, в конечном счете является портретом внутреннего мира своего заказчика. Египетский вельможа времен Древнего царства верил, что в загробной жизни он будет нуждаться в приношениях пребывающих в мире живых, и поэтому заказывал художнику изображения, доказывающие потомкам, что им без его заступничества ни в этой, ни в той жизни никак не обойтись. Английский же король, напротив, полагал, что живущие на этом свете люди вовсе не заслуживают какого-либо внимания, главное, чтобы небеса были на его стороне. И поэтому он окружил себя ликами мучеников, ангелов и Божества.

      Но несмотря на то, что причины, по которым они захотели создать эти изображения, были, казалось бы, очень разными, механизм решения стоявших перед ними задач оказался одним и тем же: расширение социального пространства за пределы земной жизни. Точнее, не совсем так. В случае с Древним Египтом это действительно было расширение, но, что касается средневековой Европы, здесь речь шла скорее о смещении социального пространства в область вечной жизни будущего века, поскольку жизнь мира дольнего на протяжении тысячи трехсот лет Средневековья почти совсем перестала интересовать европейского человека. Единственным новшеством, привнесенным на рубеже Темных веков и Высокого Средневековья, было осознание того, что социальное пространство, оказывается, можно смещать в обе стороны за пределы жизни.

      9. Обретение ада

      Как ни странно, образ ада в том виде, в котором мы с вами привыкли его представлять, в мировой культуре возник сравнительно недавно, примерно в VII—VIII веках от Рождества Христова. До этого времени люди не утруждали себя подробной разработкой этого социального пространства. Многие века человек был больше сосредоточен на том, какими путями попасть в рай, чем на том, как бы ему не угодить в ад. В основном весь секрет заключался в ведении праведной жизни, параметры которой, надо сказать, у разных народов очень различались.

      Если ты соответствовал нормам правильного поведения, пока был жив, после смерти ты навечно попадал в некое место, изобильно наполненное всякими яствами и прочими приятными излишествами. А если ты при жизни вел себя недостаточно хорошо, то либо ты бледной тенью, в беспамятстве и унынии, вечно шатался по бескрайней бесплодной пустыне, либо тебя пожирало какое-нибудь жуткое чудовище, либо ты погружался в загробный сон, в котором пребывал на протяжении тысячелетий в ожидании будущего Страшного суда. В любом случае никаких чертей со сковородами в посмертии тебе не грозило.

      Так для чего же человеку вдруг понадобился ад? Предположительно для того же, для чего чуть раньше человеку было запрещено самоубийство. Это всё те же инструменты предотвращения самовольного перехода из одной социальной группы в другую,