Вернулись помощницы старшей надзирательницы, отводившие к крематорию несчастных обречённых. Фрау Рихтер взглянула на них и куда-то вбок произнесла:
– Ведите их в барак номер семь.
Они не ослышались? Их ведут не в крематорий? Их ведут в барак номер семь! Какой же он, наверное, уютный, этот барак. Наверняка там им дадут матрасы, подушки, одеяла и одежду. А самое главное – они ещё поживут. Неважно зачем, просто будут выполнять каждодневные каторжные работы и поживут ещё чуть-чуть. Никто не сбежит, и все они вылетят в трубу, даже эти злые суки с дубинками в руках. Но ещё день, а там ещё один, главное не смотреть по сторонам и не видеть чужих страданий. Просто выполнять всё то, что требуется, а если появится возможность занять место одной из тех, что орудуют сейчас дубинками, то вызваться первой и доказать, что имеет на это право. А Рая, разве смогла бы она лупить своих товарищей по несчастью этой деревянной дубинкой? У неё не было ответа на этот вопрос.
Прежде всего ей никто не предлагал занять эту должность. А сил после ночных родов у неё просто не было. Сильная боль буквально разрывала её на куски. Рая с трудом шла, а ещё грудь, она была сильно разбухшая и готовая всю себя отдать тому, для кого она была предназначена. И вдруг Раю пронзила мысль. Она отогнала было её от себя, но та уже угнездилась в мозгу и постоянно сверлила его. Грудь! Ведь там было молоко! Вне зависимости от состояния матери, природа позаботилась о выживании следующего поколения. И она не знала, что этой грудью уже некого кормить. Рая прекратила колебаться: раз в живых больше нет того, кто был первым в очереди на это молоко, то следующая по праву была она. Только не говорить никому и не показывать вида, иначе голодные женщины разорвут её на части. Нужно будет улучить момент и потихоньку отсосать грудное молоко.
Их вели в барак номер семь, а мысли Раи крутились вокруг собственной груди. От одной мысли, что удастся выцедить из себя хоть сколько-нибудь молока, чтобы самой же его немедленно проглотить, сводило желудок. Она уже чувствовала его сладковатый привкус, и он сводил её с ума. Только найти какой-нибудь закуток и высосать самую малость…
Они стояли снаружи барака, заходя внутрь по восемь человек. Дошла очередь и до Раи. Ей велели сесть на покрытый чужим волосом табурет, и худая высокая женщина ручной машинкой начала её стричь. Машинка была тупой, а женщина явно торопилась, старясь выдерживать нужный ритм, и оттого непрестанно дёргала Раины волосы. Было очень больно, и Рая один раз не выдержала и вскрикнула, после чего сразу же получила оплеуху от стоявшей рядом надзирательницы. Было просто счастьем, что она получила простую, хотя и крепкую пощёчину, а не удар деревянной дубинкой. Видимо, приведя их в этот барак и переведя в разряд рабочей силы, надзирательницы станут относиться к ним немного бережней. Вот уже вместо дубинки дают простую пощёчину. Как же зовут эту надзирательницу? Рая