Джовано смущённо улыбнулся и слегка зарумянился, ему стало необъяснимо и тепло, радостно, и до слёз больно от доброты Бенволио. Радостно, что простил, и даже помог деньгами, что, оказывается, мир не без добрых людей, больно от воспоминаний, что аббат Гоцци когда-то тоже был добр к Джованни, но потом, когда вмешалась коварная Гертруда, Гоцци равнодушно, будто забыл о своей доброте, выставил отрока на улицу на погибель.
– Так получилось, что я сам не знаю, осиротел я ещё или нет, потому что мои родители отдали меня на обучение меценату-благодетелю аббату Гоцци в одиннадцать лет, и с того дня я не только не видел их, но не получил от них ни одного письма или маленькой записки, им было всё равно. Семья была очень бедная, я, как старший из шестерых детей, лишний рот только, вот так и вычеркнули меня из своей жизни…
Бенволио с большим интересом приподнял бровь и уточнил:
– На обучение аббату? А, теперь мне понятно откуда ты такой грамотный, так любишь читать, а ещё знаешь этикет и обучен игре на скрипке. А почему ты тогда не у того аббата?
– Да… – стыдливо и нехотя протянул Джовано – выгнал меня на улицу аббат Гоцци, когда мне было четырнадцать лет. Просто тогда два года назад случилась очень неприятная для меня ситуация с его младшей сестрой, девицей двадцати лет, … не хотелось бы вспоминать, сразу больно становится, унизительная история, после которой аббат Гоцци равнодушно выгнал меня на улицу. Вот так, без разговора и без разборок, хотя мог бы и выслушать меня, что я не виноват, логически сам рассудить, что она здоровая взрослая девица, а был мальчишка ещё тогда, конечно, испугался её, да и он был не слеп, если бы захотел, давно бы мог синяки у меня заметить…
Тут от воспоминаний у юноши потекла слеза, но он быстро вытер её (а Бенволио растрогался ещё больше, потому что Джовано не видел, что статный крепкий актёр заметил эту слезу) и подрагивающим голосом закончил разговор:
– Огромное вам спасибо, просто от всего сердца благодарю за всё, и за то, что выслушали, простили, не стали звать стражу, жаловаться господину Бруни. Спасибо вам, и за то, что проявили такое милосердие, дали мне эти деньги, они ведь мне так нужны, для вас это незначительная сумма, а для меня это просто спасение! Я же на эти деньги буду сытым месяца три, а то и четыре, и мне не будет нужды, чтобы не голодать бежать после работы играть в эти ненавистные мне азартные игры на деньги! И огромное спасибо вам за вашу человечность, что просто по душам поговорили, я хоть кому-то свою боль рассказал…
А Бенволио и слова сказать не может, стоит как громом поражённый от того, что сегодня узнал о Джовано: оказывается, он остался без