Мы возвращаемся в камеры, мадам Ума совершает обход, я ловлю ее взгляд.
– Вы моего брата включили в список? – спрашиваю я.
Она смотрит на меня пустыми глазами и идет дальше, позвякивая ключами на поясе. Но Американди, уже считающая своими те двести тысяч рупий, что «Дейли бикон» обещала за интервью со мной, вскакивает и бросается к решетке.
– Ума! – кричит она. – Иди-ка сюда!
Стихает вечный шум и лязг тюрьмы. Мадам Ума идет обратно в полной тишине.
– Ты как сказала? – ласково интересуется она. – Я тебе что, подружка? А ну-ка, говори учтиво!
В соседней камере кто-то присвистнул:
– Прям как по телевизору!
– Окей, мадам Ума, – говорит моя соседка. – Эта бедная девочка, – говорит она со слезой в голосе, но в то же время громко, чтобы ее слышно было в коридоре, – выпросила у матери гхи, чтобы приготовить для вас лепешку. И вы ей не дадите увидеться с братом? Стыд и срам! Каково будет ее бедной матери?
– Да пусть повидается с хахалем, ради бога! – смеется кто-то из соседок.
Мадам Ума стоит неподвижно. Я выглядываю из-за спины Американди.
– Никогда больше не прерывай мой обход, – тихо говорит мадам Ума.
И уходит.
Идут недели, но ничего не меняется. Сонали Хан во дворе так и не появилась. В телевизорной – все тот же старый ящик. Каждую неделю женщины возлагают свои надежды на какой-то день: ее точно сюда переведут в воскресенье или в следующий вторник. А потом до нас доходит весть, что Сонали Хан сидит под домашним арестом – то есть живет в своем доме, как прежде. Для богатых даже слово «тюрьма» имеет иное значение. Так можно ли меня осудить за желание стать даже не богатой, а всего лишь из среднего класса?
· Физрук ·
На втором митинге партии Джана Кальян Физрук оказывается близко к сцене.
– Вы своими глазами видите, – продолжает речь Бимала Пал, – что наша партия…
Микрофон начинает хрипеть. Бимала Пал делает шаг назад, публика ревет и размахивает флажками. Физрук тоже машет флажком, сохранившимся с прошлого митинга.
– Вот что наша партия дает всем округам штата, – говорит Бимала Пал. – Завод автозапчастей…
Микрофон вновь срывается в хрип. Кто-то в публике закрывает уши ладонями.
– На заводе найдут работу три! тысячи!..
Снова хрип. Госпожа Бимала со строгим лицом оглядывается в поисках техника. У нее за спиной снуют помощники, ищут звуковика, который, наверное, отошел покурить. Публика начинает скучать, перетаптываться.
В безумии решительности Физрук идет вперед, подняв руку.
– В сторону! – кричит он. – В сторону!
Взбегает через две ступеньки, заверяя телохранителей Бималы Пал, что хочет всего лишь починить микрофон. Дергает провод, проверяет разъем, отодвигает микрофон чуть подальше от оратора. Говорит в него:
– Раз, два, три. Раз, два, три.
Голос звенит над толпой чисто и резко.
Сердце