– Поднять шум. Их престиж велик. Но им безразлично. Так или иначе, как я уже сказал…
– У меня есть его фото в униформе – я знаю, что он член Академии.
– Чем он занимается?
– Он самый известный из ныне живущих экспертов по мавританским рукописям.
– Ага! – воскликнул Филип. – Тогда он член Академии надписей и изящной словесности. Англичане всегда забывают, что под одной крышей существуют пять академий, и вечно путают их.
Дэви не понравилось, что его смешали в одну кучу с невежественными англичанами, но Филип был совершенно прав. В Институт Франции был отправлен запрос по пневматической почте.
Что же касается врача, то тот, похоже, нашел себе идеальное тайное убежище.
– Доктор Лекер, – нетерпеливо произнес Дэви, – величайший из ныне живущих экспертов по vésicule bilière[31].
Я поинтересовалась, что это такое.
– Это французская болезнь, у нас в Англии ее нет, – ответил Филип.
Дэви бросил на него неприязненный взгляд.
– Это вовсе не болезнь, а орган. У всех он есть. Вам следует посмотреть на камни, которые удалили из моего организма.
Филип неприятно захихикал. Затем обзвонил несколько знаменитых докторов и даже связался с Медицинским институтом. Никто никогда не слышал об этом величайшем из ныне живущих эксперте.
– Он раньше жил на улице Нев-де-Пти-Шан.
– Такой больше не существует.
– А те прелестные дома? Их снесли?
– Пока нет, слава богу. Только переименовали.
– А как насчет «Баллады о буйабесе»?[32]
О «Новой улице» наслышан,
О той, что с «Малых», бишь, «Полей»,
Французское «Рю-Нев-де-Пти-Шан»
Не всяк срифмует, ей-же-ей![33]
Как жестоко дать ей новое имя! Академики вполне могли бы воспротивиться этому.
– Только не они!
– Интересно, может, доктора Лекера уже там нет? Я схожу и посмотрю – мне все равно нужна небольшая прогулка. Где тут лучшая аптека?
И он удалился с некоторой обидой. Филип сказал:
– Я заметил, что англичане часто имеют каких-то непонятных французских друзей. Коллаборационисты, все до единого, помяните мое слово. И, кстати, вам не приходило в голову, что ваш дядя не вполне нормален? Уж слишком активно он общается с Полиной в ее мезонине.
– Единственный человек в Париже, который не в себе, – это я, – усмехнулась я. – Чувствую себя совершенно выбитой из колеи.
Филип выглядел виноватым.
– Что ж, – вздохнул он, – целое утро пропало. Как я буду рад, когда приедет мисс Макинтош.
Мне было жаль, что они с Дэви не очень поладили. Своего дядю я потом не видела весь день. Нам с Альфредом пришлось пообедать с американским послом, который проезжал через Париж в промежутке между двумя каникулами, а мой вечер был опять занят общением с женами послов из неправдоподобных