– Держись за меня, – сказал я, подойдя.
– Бальдр! – вздохнул старый хирдман, оперевшись мне на плечо. – Сегодня ты сам решил провести осмотр? Вовремя. Давай я тебе всё расскажу.
Мы преодолели лестницу и оказались на стене, опоясывающей усадьбу. В нескольких местах вал расширялся, образуя наверху широкое место для кострища. Под каждым расширением стояла лестница, и стол навес с дровами и бочонками с маслом.
– Раньше этой стены не было, верно? – задумался я, силясь вспомнить.
– Не было. Но пришлось построить. Стена достаточно высока, и варги её преодолеть не могут. Летом они не такие бойкие, почти не приближаются, но для предосторожности мы каждую ночь зажигаем огни. В прошлом году люди видели йотунов, и я приказал выкопать ров, чтобы стена снаружи казалась выше!
– Выглядит безопасно, – кивнул я. – Жить можно.
– Нельзя, Бальдр! – покосился на меня Рёйрик. – Видишь те деревья?
Я поглядел на темнеющую в зареве заката кромку леса.
– Вижу.
– Ещё пять лет назад лес подступал почти под самые стены Хедвига. Но теперь он стал вдвое меньше! Деревьев скоро не останется, и нечем будет разжигать огни и не из чего строить дома.
Я вздохнул, не находя, что ответить.
– Давай сядем, – указал Рёйрик на низенькую скамью.
Мы сели. Старый хирдман всё ещё переводил дыхание после подъёма, утробно вздыхая. Я потуже завернулся в плащ и убрал от лица волосы, которые раскидал ветер.
– Через три месяца наступит долгая ночь, – проговорил Рёйрик. – И вот тогда твари, гонимые голодом, полезут на стены. И будут лезть, пока землю вновь не озарят лучи солнца. Хорошо бы до того времени ты вспомнил, где твой меч. Ведь ты останешься здесь один. Завтра я со своими людьми покину твою усадьбу.
– Рёйрик! – возмутился я. – Почему все люди уходят с тобой? Где те, кто жил тут в мои времена?
– Где они?! – изумился Рёйрик, и старые глаза его заблестели. – Где люди, которые позволили войти в дом и убить своего ярла?! Я всех прогнал! Всех!
Мы поглядели в глаза друг другу, и мне сделалось стыдно.
– А ещё они не верят, что ты сможешь их защитить. Люди видят, что ты пришёл в их общину, опустошил запасы хмеля, ты никого не ценишь и никому не рад, смотришь на всех так, как будто хочешь убить. Так?
Я кивнул, но вины своей не чувствовал.
– Я знаю, что после того, что с тобой сделали, тебе трудно верить людям и тем более защищать их, – произнёс Рёйрик совсем уж откровенно. – Но и раньше ты не был святым. Да, ты был открыт и щедр, но также бывал и заносчив. Да, тебя уважали. Но уважали не потому что любили, а потому что боялись.
– Замолчи, старик, – хрипло проговорил я и поднялся.
У меня заныла рана, и в груди стало как-то погано. Ветер хлестнул меня по лицу, оцарапав крупинками замёрзшей влаги. Перед глазами у меня замелькали зелёные огоньки. Я зажмурился, но когда открыл глаза вновь, огоньки не исчезли.
– Ты тоже это