Николай плеснул себе еще водки, куда более щедро, чем разливал хозяин. Хорошая водка. Не привык он пить с утра, но теперь все привычки устарели.
– Тогда и жить не стоит. Я видел ее глаза.
Хайретдинов вздрогнул.
– Остановим. Не в первый раз, поверь.
– Дай-то Бог.
– Он на нашей стороне, Коля.
– Рашид, мне надо позвонить домой.
– О чем разговор. Звони. – Хайретдинов вынул из кармана трубку, протянул Шедченко. Путаясь в обилии кнопок, Николай включил телефон.
почему в армии нет ничего подобного? Проводная связь, как во Второй мировой, позорище…
– Алло?
Нина взяла трубку сразу. Словно ожидала звонка.
– Коленька?
– Как ты, малышка? – Он постарался забыть о Хайретдинове. Да, он женат двадцать лет и все еще любит жену. Пусть его считают моральным уродом. У него есть дом и есть семья, а не только веселые девочки-штабистки.
– Хорошо, а как ты? Почему вчера не звонил?
– Занят был, Нина. Очень занят. – Шедченко прикрыл глаза. – Теперь… теперь все хорошо.
– Как Сашка?
– Гораздо лучше. Привет от Тани.
Пауза.
– Коля, все действительно в порядке?
– Да. Да, малышка.
Шедченко посмотрел на Хайретдинова. Того, казалось, всецело занимал бутерброд с осетриной.
– Лучше, чем когда-либо.
13
Как странно.
Мир не изменился.
Мир – все тот же!
Кирилл почти бежал за Аркадием Львовичем и Визитером. Они о чем-то тихо говорили… Да нет, не тихо, конечно. Попробуй поговори тихо в длиннющем подземном переходе между двумя станциями метро. Но отставание на шаг, которое все никак не мог преодолеть Кирилл, заглушало слова намертво.
намертво…
Люди, люди вокруг. Сотни, тысячи. Интересно, что думает человек, приехавший из маленького села и впервые попавший в Москву? Миллионы – вот они. Девчонки, чуть постарше Кирилла, наверное, но уже совсем другие, совсем взрослые, настолько, что сладко щиплет в груди, пробегают навстречу, и даже взгляд их не касается мальчишки, хотя они могли бы учиться в одном классе. Пухлые куртки, яркие брючки, накрашенные глаза… Почему все взрослеют по-разному?
Тетка с двумя тяжело нагруженными тележками, она катит их впереди, как таран, и толпа расступается, как морская вода под килем парома. Толпа подростков, тоже чуть старше, чем он, и вроде бы все сами по себе, даже не разговаривают, но они спаяны какой-то невидимой силой, взаимным притяжением, законы которого не хочется понимать, и толпа расходится перед ними так же стремительно, будто вода перед сторожевыми катерами, хищно оскалившими орудия…
Растерянные, шарахающиеся, виновато улыбающиеся, тщетно пытающиеся придать себе хоть тень столичной торопливости – не москвичи. Чужие.
Кирилл ускорил шаги, пытаясь догнать Визитера и Аркадия Львовича. Они что, забыли о нем совсем? Пришельцы!
Он запнулся, пробежал немного, удерживая равновесие, непроизвольно оглянулся…
Убийца