Небольшой районный рынок располагался неподалёку, под боком нового торгового центра, вблизи автобусной остановки, но Лидии захотелось пройтись пешком, хотя бы в один конец, пока налегке. Она шла знакомой дорогой, которой ходила вот уже много лет, но улица выглядела чужой, не такой дружелюбной, как прежде. Не радовали яркие наряды в витринах магазинов – без денег туда не сунешься. Раздражали прохожие, старики – хмурые и озабоченные, молодёжь – беспечная и шумная. А рыночные цены и показное радушие торговцев просто бесили. Женщина досадно копалась в ящиках с картофелем, луком и морковью, выбирая, на свой вкус, лучшее.
Нагруженная двумя тяжёлыми сумками, Лидия вернулась домой автобусом. Дотащив ношу до подъезда, присела на скамейку – отдышаться. Над узким двориком меж длинных пятиэтажек зависло полуденное солнце, ещё яркое, но уже не горячее. Редкий день здесь был безветренным, потому что и сам микрорайон разрастался на небольшой продуваемой возвышенности, и сам двор – словно не двор, а аэродинамическая труба. Вот и сейчас опавшая листва катальп боязливой птичьей стаей носилась от подъезда к подъезду на бреющем полёте, цепляясь скрюченными крыльями за кусты, шероховатые бока бордюров в трещинах и сколах.
Тут тяжелая входная дверь с грохотом и лязгом раскрылась, и на крыльцо выплыло яркое цветочное облачко – соседство мелких бордовых, розовых и белых хризантем с одинокой кремовой розой в центре, гибнущей от неразделенной любви. Лидия Даниловна судорожно шмыгнула носом и выдохнула, уткнувшись лицом в мягкий пушистый палантин, небрежно наброшенный на широкие надежные плечи поверх старенького, очень знакомого плаща.
– Ну, будет, милка моя… хорош, говорю, рыдать. Утопишь, – вкрадчиво промолвило ближайшее плечо мягким говорком Лиды-Колобка. – Гуляешь где-то с утра пораньше, не ждёшь подругу. А я трезвоню в дверь, как дурочка! С поезда – сразу к тебе. Знаешь, кого я встретила в маршрутке сейчас? Регинку Тетюхину! Шикарная дама, как в школьные годы свежа и хороша, только очень печальная. Представляешь, она, бедняга, тоже недавно овдовела.
– Так ей и надо, этой Вагинке Сисюхиной, – беззлобно буркнула Лидия.
– Да ты с ума сошла! – возмутилась подруга. – Так и не научилась язык свой в узде держать! А если про нас так же кто-то позлорадствует, тебе приятно будет? Уж оставь юношеские обиды! Подумаешь, Валерку Тарасюка у тебя в девятом классе отбила. Благодари, а не злись. А то бы не она на выпускной вечер с пузиком пришла, а ты, и писала бы письма ему в колонию ты. Натерпелась Регинка в юности. Хорошо, что со вторым мужем ей повезло.
– Да ладно, ладно. Это я так, по привычке, – ретировалась Большая.
– Ну