– Одна кентурия пехоты, – выкатывая глаза, торопливо прохрипел Лукий Планк. – Новобранцы из Ки́рты. Желторотики… Две турмы кавалерии. Наши, ламбесские, прима Квинта Серто́рия… С десяток и́ммунов… И ещё обоз. Три десятка телег. При них рабы и либерти́ны, рабочие. С полсотни где-то.
– Куда направляетесь?
– В Тубуск.
– Кто командует отрядом?
– Префект Гай Корне́лий Рет, латикла́вий.
– Ого! – удивился Саксум. – Чего это вдруг префект, трибун, кандидат, понимаешь, в сенаторы, командует одной вшивой кентурией? – Я не знаю! – выдавил из себя Лукий Планк. – Кентурион тоже едет с отрядом. Но командует префект. Я не знаю, почему так!
– Хорошо, – Саксум ослабил нажим. – Верю, – он повернулся к Кепе, – Давай забирай этих двоих и привяжи их к дереву, где-нибудь подальше отсюда. Да па́сти им хорошенько заткни, чтоб не вякнули в неподходящий момент…
– Я им пасти их собственным дерьмом заткну, – заулыбался своим редкозубым ртом Олус Кепа. – Наложили, небось, оба полные штаны…
– Угомонись, Кепа, – устало сказал декурион. – Угомонись. И делай то, что тебе говорят. Только молча! – он распрямился и посмотрел вдоль дороги в сторону, откуда приближался отряд. – Ладно, поглядим… Поглядим, что там за Гай Корнелий Рет такой. Префект, понимаешь, латиклавий…
Спустя малую толику времени на дороге, на месте скоротечной схватки, уже не было никого и ничего – ни людей, ни лошадей, ни даже следов. Нет, следы, разумеется, были: две безмятежные цепочки отпечатков конских копыт пролегали в густой дорожной пыли и исчезали за ближайшим поворотом…
Отряд медленно подходил к лесу. Уже отчётливо были видны припудренные пылью фигуры легионеров, слышался топот копыт, приглушённые разговоры; издалека, из клубящегося за кентурией густого пыльного облака доносился скрип тележных колёс, какое-то деревянное постукивание, невнятные окрики погонщиков мулов.
Легионеры шли с полной выкладкой: кроме своего вооружения – меча, копья и щита, висящего в кожаном чехле за спиной, каждый нёс на одном плече фу́рку – вилообразную палку, на которую было навязано походное и лагерное снаряжение, а на другом – несколько палисадин, каждая в добрые десять ступней длиной. Многие, кроме того, тащили ещё и какой-нибудь шанцевый инструмент: лопату, кирку, мотыгу, двуручную пилу или корзину для переноски земли. Лица у всех солдат были осунувшиеся, потные, с размазанными по лбу и щекам полосами грязи; понуро опущенные головы и шаркающая походка выдавали крайнюю степень усталости – отряд сегодня ещё явно не останавливался на отдых.
Впереди кентурии ехало несколько верховых. Саксум сразу различил среди них командира отряда. Префект Гай Корнелий Рет – грузный, широколицый, на невысокой, но крепкой буланой сарматской кобыле – единственный из всех ехал в шлеме и в роскошном, блестящем на солнце панцире-то́раксе, подпоясанном белым сенаторским шарфом. На плечи префекта, кроме того, был наброшен белоснежный плащ с широкой пурпурной каймой – отличительным