Хороший отзыв о действиях начальника 7-й Сибирской дивизии Трофимова… От 20-го корпуса пособрались, наконец, части 28-й дивизии… Дух в армии сильно подорван нашими революционерами-военачальниками. Мы все измотались душой и телом. Нужны новые – свежие силы, новые войска, новые вожди. Теперешняя боевая машина требует коренного ремонта. Наш полковник являет типичный образец начальника, действующего без головы – одними рефлексами. Не имеют наши начальники хотя бы элементарного понятия о методике труда, технического навыка в работе, ч[то] б[ы] умело экономизировать и расходовать и свои силы, и силы вверенных им масс[642].
По сведениям приходящих к нам газет выходит, что дела наши по-прежнему идут великолепно!! Ни намека о постигшем нас катаклизме! За ужинным столом не пришлось, к сожалению, мне присутствов[ать] вместе со штабом, т[а] к к[а] к не по форме было идти по случаю приезда великого князя Андрея Владимировича. Узнал, что Епанчин отрешен от командования корпусом, относительно же Гернгросса и Радкевича[643] пришел запрос, не подлежат ли и они отрешению. В немецких газетах уже появились известия о том, что взято наших в плен 24 тысячи чел[овек] и 70 с лишком орудий. Наши дурни замышляют завтра повести атаку на Липск и Сопоцкин, имея неприятеля с левого фланга! Вспоминаются пошехонцы, втаскивавшие корову на крышу кормить…
Радкевича-то все хвалят как хорошего человека и начальника. Да какое, в сущности, воздействие могут оказывать на наших крупных начальников их отрешения от должностей и последующие назначения с течением времени их на равнозначные же места? Необходимо было бы таких, как Епанчин и tutti quanti[644], прямо деградировать, если не по-николаевски – в рядовые, а хотя бы в бригадные командиры, в командиры полков-батальонов! Да производить при этом урезку во всех «видах их денежного довольствия»! Вот такая бы мера оказалась бы куда как внушительней. А то отрешения эти для наших мерзавцев только являются отдыхом и кейфом.
Врачи потерпевших крушение санитар[ных] транспорт[ов] и лечебных учреждений – в отчаянном положении. Офицерство щедро их награждает сказуемыми – «удирали», «улепетывали», – не сознавая, что удирали-то постыдно именно они, фальстафы – они были виновниками общей паники. «Удиравшие-то» врачи если и теряли денежные ящики, то не иначе, как в руки неприятеля, г-да же офицеры были при этом более умны: денежки-то из ящиков выбирали себе в карман!.. И сукины же дети наши вояки в офицерских мундирах; невольно лезут мне в голову желчные мысли, потому что кругом видишь, насколько они развращены, насколько их этические взгляды укорочены; квалифицированное лихоимство и передержка карт у них возведены в принцип; мошенники и мазурики! С такими негодяями нет и охоты зря гибнуть: падать и ушибаться – так с хорошей лошади, а не с треногой сволочи! Грубый протекционизм