С 3 часов дня совсем разведрилось; ходил к реке, где возятся с устройством моста местные гражданские власти. Заслышались ружейные одиночные выстрелы; две пули просвистели над моей головой; что за штука? Оказалось, это самовольно стреляют наши солдаты, охотясь за куропатками…
Вечером пришли ко мне крестьянки с седовласыми старцами и, кланяясь в ноги, со слезами молили меня о заступничестве, ч[то] б[ы] солдаты не отбирали у одной – последнюю телушку, у другой – поросенка, и т. д. Солдаты приехали реквизировать скот, т[а] к к[а] к сами голодали. Картина по трагизму потрясающая! Придя в хату, я разрыдался. Я очень рад, что пользуюсь теперь одиночеством; нет у меня сожителя по комнате, не вижу я возле себя толпы офицеров и солдат. Чувствую физическую слабость; меж лопатками уже несколько дней как кол стоит и затрудняет свободное дыхание; зато болей в пальцах почти совсем не ощущается; теперешний режим мой – отличное противоподагрическое средство.
Вечером Лепорелло раздобыл «трошечко» молока, смешал его с картофелем и сварил в своей манерке. Ели мы с ним из одной чаши, я – сидя, он – стоя, рассказывал мне, как он 20 лет живал по чужим людям и всеми всегда был доволен… Когда я ему сказал, что, следуя со мной, он получает по 39 к[опеек] в сутки кормовых, он с изумлением воскликнул: «Ой, как много, в-ство!»
Восхитительная лунная ночь – «не могу я уснуть»… А завтра надо пораньше выехать, ч[то] б[ы] предупредить выступление обозов, к[ото] рые запрудят путь, через к[ото] рый я не сумею пробиться.
20 сентября. Еще не выглянула розоперстая Аврора, как я уже встал, разбудил своего возницу, ч[то] б[ы] пораньше выехать, чем начнется движение войск, могущих запрудить дорогу и затереть меня своими обозами. Рассчитался с гостеприимным паном, заплативши ему за полторы охапки сена и «трошечко» картошки с кружкой «млека» 1 талер. Думал, что в деревушке, где я остановился, никого из военных не будет, но ночью слышал голоса и гомон прибывших солдат и лошадей, занявших соседние избы; это нарушило полное любование мое твердью небесной.
Из Брандвицы выехал около 7 часов утра по дамбе на СЗ к Чекай. Погода прекрасная; по обеим сторонам насыпи – масса разбросанных жестянок из-под консервов, раскрывшихся шрапнелей и окопов, к[ото] рыми перерыта оказалась вскоре и сама дамба; ехать пришлось окольно. По пути бегали, как домашние куры, фазаны… По выезде из Вилька Туребска[231] волей-неволей пришлось влиться в массу движущихся войск и их обозов по направлен[ию] к Сандомиру; части принадлежали 14-му корпусу; то обгоняя, то следуя в обозах, доехал до Горжице[232]; на горизонте белел издали Сандомир,