Адамов плюхнулся обратно в кресло.
Надя неплохая, добрая, готовит хорошо и во всем остальном весьма приятная. Весьма приятная?! Алексей прикрыл рукой глаза. Нет, надо наконец себе признаться – не нужна она ему. Никто не нужен. И Слава прав, так нельзя, надо отпустить ее. Ведь ей действительно замуж пора. А сколько ей лет? Тридцать четыре? Или нет, тридцать три, кажется. А день рождения когда? Надо у Пашкова спросить. А в общем-то и незачем.
Адамов решительно встал и, схватив портфель, пошел к дверям, но тут зазвонил телефон.
– Кира, у тебя что-то важное? – раздраженно спросил он, уже открыв дверь. – Я в суд тороплюсь.
– Буквально два слова, Алексей Сергеевич.
– Давай, только быстро, – разрешил прокурор, снова закрыв дверь.
– Нашел я инфу на сына Самойлова. Ему семнадцать, но дело в том, что его…
Адамов поморщился, что-то ему это напомнило. Ах да, его сыну могло быть примерно столько же, или дочери.
– Кира, что за самодеятельность? – перебил он, с силой сжав ручку двери. – Я же тебе говорил, меня не интересует его семья!
– Да вы послушайте! Это любопытно, – настойчиво возразил подопечный, в очередной раз удивив Адамова своей дерзостью.
– Ну, давай, только быстро, – сдался Алексей, доверившись свежему уму, вдруг и правда что-то стоящее?
– Выполнял я ваше задание и случайно наткнулся на кое-что интересное. В общем, сыну вашего Самойлова семнадцать и с отцом он не ладит, вернее, не ладил.
– Почему?
– Сын у него оболтус, мажор и наркоман. Но подает надежды. Вернее, подавал…
– Угу, – угрюмо отреагировал Алексей, – скоро подрастет и станет таким же уродом, как его папаша. Таким не место в обществе, и просто на земле. Погоди, а почему в прошедшем времени?
– Так я, собственно, по этому поводу и звоню. Не станет он уже никем и по земле ходить не будет.
Адамов тут же вытянулся, заняв стойку.
– Ну, рассказывай.
– Убили недавно сынка его.
– Как это? Говори толком!
– Да так, повздорил с учительницей, она его и грохнула.
Адамов помотал головой, мозг тут же начал анализировать услышанное.
– Погоди. Учительница? Это случайно не Загородняя?.. М-м-м, как ее… Анна Васильевна.
– Она самая. Посадили ее, говорят, дали пятнашку.
– Говорят! Дали! – раздраженно передразнил прокурор. – Я ее засадил, я и высудил пятнадцать лет.
– Да ладно, – усомнился Зарецкий.
– А ты все еще во мне сомневаешься? – рассердился Адамов неизвестно на кого, вероятно на себя. Самойлов – отец убитого? Как же он так оплошал?
– Да нет, я в другом сомневаюсь.
– В чем же? – сердито буркнул прокурор.
– Понимаете, она же всего лишь училка… Я почему-то не поверил, ну и покопался в ее биографии. Вот и решил срочненько вам позвонить. Не сходится у меня кое-что. Кажется мне, дело нечисто.
– Не поверил, говоришь? Не сходится? – задумчиво