Между тем зазевавшегося мальчика, до того как-то ловко, и вроде совсем случайно перемещавшегося меж взрослых дядек так, что это выглядело совсем не нарочно – ну, любопытно же пацану пошариться и взглядом, и телом; разглядеть иконостас наград сначала у одного ветерана, потом у другого, и следующего – так вот, сухая, костлявая и очень крепкая рука распорядителя все же отловила Кота, и поставила его в большую шеренгу. Которая выстроилась никак не по ранжиру, званиям и должностям. Наследник Рода Котовых, который по росту должен был стоять, конечно, в самом конце шеренги, стоял теперь в ней вторым, рядом со старичком, который был ростом не намного выше него, и статным полковником с другой стороны, который поглядывал не него свысока, и с большим недоумением.
– Кажется, даже с обидой, – решил Олег, воспринимая его эмоции, – господина полковника на высочайший прием пригласили, а тут рядом сопляк… за какие заслуги?
От правофлангового, ветерана справа, веяло несокрушимым спокойствием. Такие спокойные эмоции в своей короткой жизни здесь Кот ощущал разве что от спящих крепким сном людей. А этот старичок, кажется, и действительно спал; и вдруг словно взорвался эмоциями – будто в своем сне опять повел свой полк, или там дивизию, в атаку. Олег так засмотрелся (или заслушался), буквально захлебнулся в его эмоциях, что сразу не зафиксировал, что в зале стало необычайно тихо, и превалировать в настроениях стало почти благоговение, и, в малой степени изумление, если не возмущение.
– Направленное, стати, в мою сторону, – спохватился он, – и что тут такого произошло?
Оказалось, что его подвел слух; или, если быть точнее и грубее – нюх. В зал вошли главные действующие лица, а старший лейтенант Котов это обстоятельство позорным образом пропустил. Перед шеренгой стояла другая – покороче и почти совсем не отмеченная наградами. Зато явно облеченная властью.
– Высшей властью в этой стране, – признал Олег сразу нескольких знакомых.
Он даже мысленно принялся загибать пальчики, узнавая лица, виденные воочию, совсем недавно, и на экране компьютера:
– Великий князь Московский, Георгий Александрович; супруга его, Ирина Святославовна; дядя из Тайного приказа; ага – этот тоже с наградами до пупа. Главный воевода княжества, иначе – военный министр князь Шувалов Николай Григорьевич. А следующий светится как бы не ярче князя. Только не Звездами на груди, а внутренней Силой. Сколько же ее в нем! Аж глазам больно…
Дальше Олег продолжать не стал – Великий князь, шагнувший в сторону, за небольшую трибуну, больше напоминавшую какой-то пюпитр на тонкой высокой ножке, начал говорить. Олег еще царапнул взглядом попа в черном одеянии, пристроившегося крайним слева в ряду облеченных властью. Священник, кстати, отметил его не менее пронзительно, тоже взглядом, конечно, и едва заметным кивком.
А Георгий Александрович Рюриков, уже завершивший