– Двух или трёх?
– Сама не помню, – улыбнулась госпожа Золотарёва.
– А мне бы хотелось точно знать, сколько вы ТАКИХ встречали! – прошептал я. – Пожалуйте мне топор!
– Какой топор?
– Вот тот! Что там в углу стоит!
Там, в углу замка, и вправду стоял красный топор на чёрном пне.
– Зачем тебе топор?
– Попрошу на «вы». Подставляйте свой мизинец.
– Рубить?! Золото?
– Ну не ломать же.
Она заколебалась.
– Послушай, – сказала она, – надо тебе сказать самое главное. Мы – золотые, пока живём, а как помрём – превращаемся в обычных людей. Неживых только.
– Эва, удивила, – сказал я. – Мы тоже, как помрём, в неживых превращаемся.
– Но с мизинцем ничего не получится. Это я тебя испытывала. Понимаешь? Его отрубишь – он и рассыплется в прах.
– Зато с моим получится, – ответил я, положил руку на чёрный пень и рубанул изо всех сил.
Глава XCIII
Кадастр
Совершенно не помню, каким образом доставили меня на «Лавра», только слышал в забытьи:
– У него сильный ожог.
– Сам так бабу раскалил.
– А я-то думаю, кто это ему ногу отрубил?
– А может, сифилис или инфлюэнца?
– Да какой там ожог – пить надо меньше!
– Ещё бы – столько керосинить!
Все эти диагнозы и толкования моего болезненного состояния дружно в конце концов сходились на том, что «пить надо меньше». И я, конечно, внутренне с этим соглашался и клялся себе, что, как только приду в себя, сразу брошу пить.
Когда же я пришёл в себя, я сделался неприятно удивлён следующим оригинальным обстоятельством. Дело в том, что у меня была забинтована правая нога, в то время как я точно помнил, что рубанул себя топором по левой руке. Хоть и сделал я это в состоянии аффекта, из-за безумной несовместимой любви, всё-таки помнил дело точно: да, рубанул, да, по левой руке.
– В чём дело, Чугайло? – спросил я склонившегося ко мне боцмана. – Что с моей ногой?
– Точно не знаю, – говорил Чугайло, прикрываясь от меня фанеркой. – Говорят, какая-то баба покусала. От страсти.
– Тьфу! – плюнул я. – Чёрт бы вас всех побрал. А фанерка зачем?
– Какая фанерка?
– Да эта вот, которой ты прикрываешься.
– А это от посылки, – пояснил Чугайло. – Это я прикрываюсь, чтоб перегаром на вас не дышать, чтоб вам не поплохело.
– А рому нету?
– Нету. Только самогон.
– Ну тащи, хрен с ним.
– А чего его таскать, он тут рядом лежит.
– Лежит?
– Ну да, я его положил. А то старпом, как заметит, что самогон стоит, – сильно ругается.
– А на лежачий что ж?
– А с лежачего чего возьмёшь? Лежит и лежит. Нет, старпом не такой, чтоб лежачего, нет…
В этот момент боцман неловко двинул фанеркой, и я отключился.
Когда же я снова пришёл в себя, то оказался сидящим в кают-компании и почувствовал странное ощущение. Это было ощущение, будто я произношу