– Лучше бы мне умереть, – вскричал он, – чем дожить до дня, когда бесчестье грозит покрыть мой дом, а проклятая нога не дает мне ни узнать, правда ли это, ни отомстить! Будь здесь мой сын Оливер! Пошлите позвать этого конюха, я его расспрошу.
– Дозволь мне, досточтимый рыцарь, – сказал Найджел, – на этот вечер заменить тебе сына, чтобы я обрел право повести дело так, как покажется лучше. Клянусь честью, я сделаю все, что в человеческих силах.
– Найджел, благодарю тебя. Во всем христианском мире нет человека, чью помощь я принял бы охотнее.
– Но прежде, благородный сэр, я хотел бы узнать твою волю. У этого Поля де ла Фосса, как я слышал, есть хорошее имение и он принадлежит к хорошему роду. Если случилось то, чего мы опасаемся, причин, почему он не годился бы в мужья твоей дочери, нет?
– Нет. Лучшего мужа ей не найти.
– Хорошо. Сначала я допрошу конюха Ханнекина, только так, чтобы никто не заметил. Болтливым слугам знать про это ни к чему. Если, леди Мэри, ты укажешь на него, я позову его оседлать моего коня и расспрошу обо всем.
Найджел отсутствовал довольно долго, а когда вернулся, сидящие за высоким столом не увидели в его хмуром лице ничего утешительного.
– Я запер его на сеновале, чтобы он не распускал язык, – сказал молодой сквайр. – По моим вопросам он, наверное, догадался, куда ветер дует. Записку и правда прислал де ла Фосс, и он привел с собой запасную лошадь.
Старый рыцарь застонал и спрятал лицо в ладонях.
– Нет, батюшка! – шепнула Мэри. – Они смотрят на тебя. Ради чести нашего дома не подадим и вида. – Затем звонким голосом, так, чтобы ее услышали за нижним столом, она сказала: – Найджел, если ты едешь в ту сторону, я поеду с тобой, чтобы моей сестре не пришлось возвращаться в одиночестве.
– Так поедем, Мэри, – ответил Найджел, вставая, но вполголоса добавил: – Однако ехать нам вдвоем не подобает, а если мы возьмем с собой слугу, все станет известно. Прошу тебя, останься дома и положись на меня.
– Нет, Найджел, ей может понадобиться женская помощь, и кто лучше родной сестры поможет ей? Я возьму с собой мою прислужницу.
– С вами поеду я, если только ваше нетерпение смирится с неторопливой рысью моего мула, – вмешался старый священник.
– Но, отче, это же не твоя дорога.
– У истинного служителя Божьего есть только одна дорога: та, что ведет к благу других. Дети мои, мы поедем вместе.
Вот так толстый сэр Джон Баттесторн, дряхлеющий Рыцарь Дупплина, остался один за своим верхним столом и делал вид, будто ест, делал вид, будто пьет, ерзал в своем кресле и изо всех сил старался выглядеть безмятежным, хотя и тело и душу его снедал лихорадочный жар, а его челядинцы и служанки за нижним столом смеялись, перешучивались, стучали чашами и опустошали блюда, даже не подозревая о черной тени, окутавшей их хозяина, сидящего на возвышении в полном одиночестве.
Тем временем леди Мэри на белой кобыле – той самой, на которой под вечер скакала ее сестра, – Найджел на боевом коне