– Испытывать робкое благоговение, вдохновляя мужчин на подвиги.
– Все шутите…
– На самом деле на мне бухгалтерия и отчет. Типичные женские обязанности.
– А вы знаете, что в городе болтают о доме Бергмана?
– Что в нем творят черные мессы и пожирают младенцев?
– Такого не слышал. Говорят, горгульи на крыше по ночам оживают. Если долго смотреть на них, видно, как они моргают.
– А если выпить лишнего, они даже взлетят.
Он засмеялся и сказал:
– Что ж, приятно было с вами побеседовать.
– Мне тоже.
Сергей Евгеньевич направился к своей машине, а я мысленно чертыхнулась. Не знаю, что меня тревожит больше, фээсбэшники с их внезапным интересом или слухи. Если честно, однажды мне показалось, как горгулья передвинула лапу. И это на совершенно трезвую голову.
Я решила отправиться в сквер, выбрав кратчайшую дорогу проходными дворами. Еще светло, я в центре города, мне и в голову не приходило, что там может быть опасно. Свернула во двор и тут же почувствовала взгляд в спину. Быстро осмотрелась. Дверь единственного подъезда распахнута, темные провалы окон. С того времени, когда я была здесь в последний раз, жильцов успели выселить. Я ускорила шаг, невольно прислушиваясь. Кто-то за спиной насмешливо хохотнул. Самое странное, присутствия живых существ я не чувствовала, выходит, это слуховые галлюцинации. Я вновь огляделась.
К тому моменту я оказалась в соседнем дворе. В доме еще остались жильцы, судя по шторам на окнах, но ни одной живой души мне не встретилось. И вновь этот смешок. В голову пришла совершенно нелепая мысль: это Сергей Евгеньевич решил пошутить, вот и крадется за мной чужими дворами, внезапно лишившись плоти. Призрак мента, одним словом. Я прибавила шаг, а потом и вовсе побежала.
Оказавшись наконец на улице, вздохнула с облегчением. Но облегчение мгновенно испарилось, потому что возле сквера я увидела «Ягуар» Бергмана, а вслед за этим и самого Максимильяна. Выйдя из машины, он приветливо помахал мне рукой. Недавний страх тут же обернулся раздражением. Перебежав через дорогу, я спросила гневно:
– Ты что, следишь за мной?
– Нет, конечно. Я о тебе беспокоюсь, согласись, это разные вещи.
– Во дворе был ты?
Я тут же поняла, насколько нелепо это предположение, у него бы просто не хватило времени объехать несколько кварталов, чтобы оказаться здесь.
– Садись, – распахивая дверь «Ягуара», предложил он. Я села, он тоже сел, завел машину, сказав: – Хочешь, немного прокатимся.
Я молча кивнула.
Мы выехали на проспект, я смотрела прямо перед собой, готовя обвинительную речь и сама толком не зная, в чем, собственно, собираюсь его обвинять. Максимильян вдруг положил руку на мою ладонь, легонько сжал. Никогда ничего подобного он раньше не делал.
Я взглянула растерянно, а он сказал:
– Ты вся дрожишь. Так что тебя напугало во дворе?
– Дурацкое чувство, что за спиной кто-то есть.
– Близко?
– Ты издеваешься?
– Я беспокоюсь. Беспокоюсь, что меня не будет рядом, когда он появится.
– Кто