Пока Юля отошла, Таня пытается как-то скрыть свою неловкость, выискивая удобное положение на пуфе. Но все безуспешно. Ей и без того было сложно начать задавать вопросы, постоянно думая о том, что, возможно, лезет совсем не в свое дело, что подруге сейчас абсолютно нет никакого интереса к работе, ведь на нее столько всего навалилось за последние несколько недель.
Когда Юля поставила на стол поднос с нарезанным бисквитным рулетом, Таня, понимая, что та уже не станет возвращаться к ее первому вопросу, прочистила горло и снова попыталась спросить, но решила зайти издалека:
– Сейчас бы в баре посидеть, скажи? Музыка, атмосфера – все как мы любим. Я бы хотела… Но подумала, что тебе может быть некомфортно с… – Таня указала взглядом на повязку и безвольно висевшую на ней руку. – Сильно болит?
– Не болит, если не делать резких движений. Все в порядке. – Юля показательно пошевелила запястьем.
– А когда снимать? – робко спросила Таня, но встретила совсем не ту реакцию, которую ожидала – ее подруга слишком проницательная личность:
– Слушай, ну хватит тебе уже, а? Я же по глазам вижу, к чему ты клонишь! Хочешь спросить о том, что за каша у меня в голове, то так и спроси. Нечего ходить вокруг да около!
– Мне не хоч…
– Я же знаю, что ты хочешь знать все, что произошло со мной, ну вижу же. Как там надо мной издевались, били, кормили непонятно чем, обкалывали. Тебе нужно знать…
– Мне не хочется ничего этого знать! – прервала ее начинающуюся истерику Таня. – Не нужно мне все это, если ты сама не хочешь об этом говорить! Не пойму, с чего ты вообще это взяла? Я пришла сюда, чтобы поддержать тебя, узнать, как твои дела, как ты справляешься дома, может, помощь какая-нибудь нужна тебе, а ты… Зачем ты так?
Зачастую метод обоюдной истерии для успокоения работает достаточно хорошо, хотя никто из девушек не планировал ничего такого. Тане действительно стало очень неприятно, что ее самая близкая подруга настолько плохого о ней мнения, потому не смогла сдержать эмоций и сорвалась, вызвав у Юли обратную реакцию, совершенно противоположную той, что была минуту назад.
Юля зажала рот рукой, понимая, что все-таки все ее спокойствие, которую она себе придумала, было лишь маской, но на самом деле ее обуревали все те же мысли о прошлом и о том, почему все произошло именно таким образом, и почему именно с ней.
– Прости меня, пожалуйста, Та-ань, я дура… – Юля встала с дивана и нависла над подругой, прижимая ее лицо к своей кофте. – Ты права, да, полностью права: меня мучает все это. Я не знаю, как мне дальше быть, что мне делать. Какого черта это все так тяжело-о, а?
К счастью для них обеих,