Как-то раз в середине осени 20.. года я сидел за стареньким компьютером и набирал текст служебной записки в IT-отдел, слёзно умоляя заменить умирающий «комп» и заправить два принтера чернилами. Других значимых событий за последнее время не произошло. Вообще, всё, что не касалось преподавания и общения со студентами, было скучным – то есть, 95% моей работы (тогда мне редко доверяли проводить занятия).
Только что начались пары, поэтому в Центре не было ни души. Я составил документ и пытался послать его на подпись в новомодной, лишь в этом году введённой электронной системе документооборота.
Тут в дверь постучали. Я выглянул из-за компьютера.
В кабинет робко вошла девушка азиатской внешности с тёмными аккуратно собранными волосами, в длинной смешной розовой курточке. Она молча стояла и улыбалась, глядя на меня.
Как я узнал позже, она уже владела английским, но совсем не говорила по-русски; я же к тому времени бросил попытки ВЫУЧИТЬ русский и напрочь забыл английский. Но в тот момент мы не перебросились и словом. Я снова нырнул за компьютер, вот и всё.
Так началось наше знакомство с Тянь Чи.
Лифт не спеша опускал меня с девятого этажа – на землю. Снег всё также продолжал медленно падать, засыпая только что оставленные кем-то следы. Пока прогревался двигатель автомобиля, я, вооружившись щёткой, смахивал снег со своего Фольксвагена и думал: какая всё-таки интересная эта наша жизнь. Мы годами можем не общаться со своими родными братьями и сёстрами, не находя общих точек соприкосновения, и в то же время чувствовать близость и духовное родство с чужим человеком, обладателем иного менталитета, родившимся на другом конце земного шара
Семь лет назад Тянь Чи писала мне те самые, выпавшие из книги, письма. Сегодня я должен был забрать её из городской Йоханнесфельдской клинической больницы.
Что произошло с Тянь Чи?
В то время мы обменивались письмами для того, чтобы подтягивать её русский. Это была моя идея – человека, прослушавшего всю историю и теорию литературы и прочитавшего уйму романов, герои которых писали друг другу письма. Я и сам всегда считал, что писать полезно (по крайней мере, мне): это заставляет глубже погружаться в проблему, больше размышлять и наиболее логично излагать свои соображения. И уж точно эпистолярный жанр должен жить в наше время, в этот век цифровых технологий, когда ручки и блокноты стали продаваться реже. Да и книги, я думаю, тоже.
Так или иначе, для Тянь Чи это тоже было полезно.
В число моих обязанностей входило посещение общежития, где проживали наши иностранцы. Там я иногда проводил занятия, но чаще отлавливал злостных прогульщиков и проверял порядок и чистоту в комнатах. Конечно, для исполнения последней функции существовали