Кто он, этот урод? Входит ли он в её «нас»? Если да, то куда смотрит Михайловна? Она боевая старушка и вряд ли позволила издеваться над девушкой.
Кажется, мне окончательно снесло башню. Все эти догадки, подозрения, вопросы перемешались в голове. Дикий коктейль, с которым я обязан справиться.
Она походила на шараду. Пугливая, но смелая. Хрупкая, но гибкая и сильная. Постоянно сопротивляющаяся и не дающая о себе заботиться.
Не потому что набивает цену. У всех её поступков, сомнений и страхов есть причины. И я только убедился в своём желании, разгадать каждую из них. Я смогу это сделать.
На какие-то жалкие минуты я потерял её из виду. А потом получил удар под дых. Так, что в глазах заискрило и в голову шарахнуло, будто мне на затылок кирпич упал.
Она сидела за столиком и улыбалась. Так улыбалась, что у меня дыхание остановилось. Улыбалась этому хлыщу… Тому самому, из-за которого Аллу Жалейкину, нынче Драконову, выгнали с работы.
Какого чёрта?! Я его и так с трудом переносил, а в этот миг возненавидел всей душой. Так бы и врезал, чтобы перевернулся в воздухе раза три. Или четыре. А лучше – сто пятьдесят раз и отчалил куда-нибудь подальше в дикие космические пустоши.
Глава 15
Софья
Я ещё со времён работы официанткой всегда старалась казаться незаметной. При моём цвете волос и росте за метр семьдесят – это почти невозможно, но не провоцировать самцов взглядами, многообещающими улыбками – этому я научилась очень быстро.
Когда ты полностью погружён в работу, но постоянно начеку, то опасных ситуаций возникает намного меньше.
Отстранённость, вежливость, умение молчать – прекрасные качества. Не могу сказать, что они у меня в крови, но практика и работа над собственным характером даром не прошли.
– Посиди со мной, – прикосновение чужих пальцев подобно ожогу. Не потому что он меня впечатлил, а потому что я не очень жалую чужие прикосновения, особенно, когда я их не жду.
Я мягко освобождаю руку и поднимаю глаза, чтобы вежливо отказать. Альбина объяснила, что нам разрешается посидеть в зале и поговорить с клиентами, если они изъявляют такое желание.
– Это не обязаловка, – легко махнула она рукой, – никто не может и не имеет права тебя заставить сидеть, разговаривать, слушать чьи-то откровения, но мы нередко делаем это. Начальство поощряет. Наша «Лагуна» претендует на звание домашней. Людям нравится, они приходят снова. Ничего лишнего себе не позволяют, а если переступают черту, то теряют дом. Практически бездомными становятся, – смеётся она зажигательно, но за этим смехом я слышу уверенную твёрдость.
У них так принято, но я не собиралась быть чьим-то «случайным попутчиком». До тех пор, пока не подняла глаза на человека, который меня остановил возле своего столика.
Он был точно таким, как я его себе представляла. Жак Паганель, сошедший со страниц Жюль Верна и каким-то чудом попавший в «Лагуну».
Высокого роста – это легко угадывалось по длинным ногам,