– А ты что здесь с винтовкой делаешь? Ты что, к военным подался? – со строгостью зазвучал его голос.
– Тут как сказать. Вступил вот в Красную армию – немцев да полицаев бить. А ты, Наум, не очень-то им служи, Ефим вон как старался, да не пожалели его. А ты на их сторону клонишь, хотя посада у тебя такая – не знаешь, кому служить, – высказал он сожаление старосте.
«Ишь ты, то вечным пастухом деревенским был, а тут вдруг вон как заговорил, пугать начал и про Красную армию вспомнил». Пронесшиеся в голове мысли об армии окончательно вывели Наума из оцепенения, он дернул вожжи, хлестнул коня и, проезжая на всем ходу мимо растерявшегося Веньки, прокричал:
– Еще посмотрим, чья возьмет. А ты был пастухом вечным, им и останешься.
Телега, промчав с десяток саженей, крутнула на неприметную лесную дорожку и затарахтела по торчащим из земли корням. Венька отскочил в сторону и, вспомнив о винтовке, дернул затвор и выстрелил вверх. Выстрел снова напугал Наума, и он, шепча слова проклятия вечному пастуху, погонял коня по узкой, заросшей травой, уже еле приметной тропе.
Лукин в это время помогал грузить мешки с семенной картошкой на телегу во дворе Акима, который, освободившись от нелегкой поклажи, неуверенно промолвил:
– Кажись, стреляют, или мне показалось?
Оба прислушались, в небе раздавалась трель жаворонка. Они, погрузив мешки, выворачивали коня в сторону огорода, когда к ним подбежал взволнованный Устименко и стал рассказывать о случившемся у смолокурни. Весть о Венькиной стрельбе в старосту вмиг разнеслась по Калиновке, а во дворе Наума голосила, причитая, его жена. «Не к добру это», – высказались многие калиновчане, но работу продолжили, хотя уже не с такой радостью.
Вечером Венька с волнением в голосе и несколько растерянным видом в присутствии почти всех военных излагал Лукину, как все было.
– Ты, Вениамин, правильно все сделал, и правильно, что стрелял. Пусть знает немецкий прислужник, что с ним разговор может быть короткий. Да и нас предупредил – мало ли кто еще с ним мог ехать. Сейчас нам надо думать, как быть дальше. Сюда, в деревню, Наум уже не поедет один, а, скорее всего, постарается известить полицаев в Высоком, так что надо будет усилить охрану, и через день-два будем сворачиваться. Огороды почти всех фронтовиков уже засеяны, да и колхозного поля вспахано немало.
Повеселел Венька, заулыбался после слов командира. Потом еще не раз приходилось ему слушать приятные и насмешливые слова за свой поступок.
На следующий день в Калиновке появился Степан с конем и известием о прибытии в Новоселки полицаев. Получалось, что два факта сходились в один, и было решено, никого не предупреждая в деревне, оставить ее следующей ночью.
Часть четвертая
1
У Кузьмы сидел полицай из Новоселок и докладывал, что к нему жена направила сына с деревенскими новостями.