– Да чтоб тебя, – стукнул он кулаком по входной двери, когда та со скрипом закрылась. Внутри всё было так же, как и десять лет назад. Всё так же кухонька, ютящаяся в углу дома, была украшена зеленью в глиняных горшках. Со стен свисали пучки сушеного лука и чеснока, а в миниатюрных баночках на полках теснились специи. Гретта любила готовить.
– Пап? – из угла вылез парнишка, которого Стейн не заметил. Его рыжие вихры, обычно торчащие во все стороны, грязными прядями свисали на щёки, мокрые от слёз. Он старался держаться, но эти солёные водопады, казалось, были бесконечны.
– Да, Альв. Как ты? – спросил Стейн и сам поморщился от того, насколько безразлично прозвучал его голос. Все чувства будто умерли, исчезли, оставив внутри лишь пустоту.
– Я… – парнишка почесал за ухом и запнулся.
– Что?
– Я к бабушке уйду, можно? – наконец, собравшись с духом, выпалил он.
– Да, давай я тебя соберу. Ты это хорошо придумал, – мужчина присел перед Альвом и большими пальцами утёр слезинки с его глаз, – ей сейчас очень тяжело. Не должны дети умирать раньше родителей, не должны. Побудь с ней, пока не полегчает.
– Нет, пап. Ты не понял. – Альв отстранился и внимательно посмотрел в глаза Стейну. – Я навсегда.
Стейн почувствовал, как опустошение внутри сменяется обидой и злостью. Да, он не будет горевать годами по Гретте – жизнь в подземелье приручила его к тому, что близких нужно отпускать. Особенно, если эта близость была вынужденной. Он до сих пор с трудом понимал, что, кроме влечения тела, могло побудить его оставаться в этом доме. Что, если не тоска по утраченной семье? И вот он снова теряет того, кто успел стать ему дорог.
Альв понравился ему с первого взгляда. И Стейну казалось, что и мальчик видит в нём близкого человека, раз уж называет отцом. Всякий раз, как он слышал от этого парнишки слово «папа», в груди всё переворачивалось, а в памяти возникал другой детский голосок. Голос, который он вряд ли теперь услышит.
– Как это, навсегда?
– Понимаешь, мне там лучше будет. И бабушке тоже, – Альв почесал шею и неуверенно добавил, – а ты сможешь снова искать свой клад. А я… а я всегда буду жить в соседней деревне, сможешь приходить в гости.
– В гости, значит? А дом, это же твой дом, как ты его оставишь? – с отчаянием в голосе продолжил Стейн.
– А дом твой тоже, вот и живи в нём, – решительно, на одном дыхании выпалил Альв.
Стейн поднялся с корточек и присел на стул. Тогда, десять лет назад, он и думать не думал, что обретёт второй шанс на счастье. Счастье, которого ему оказалось мало. Недостаточно было мягкой, уютной и аппетитной Гретты. Недостаточно её завтраков и пения во время готовки. Маленького сынишки и цветущего сада за окном… Сердце всё ещё тянулось к пыльным коридорам Регстейна, из которых он так стремился сбежать. Горло больше не першило от смога и затхлости, но сердце не переставало болеть. И болью этой он не мог поделиться ни с кем. Даже с Греттой.
– Ладно, если ты так хочешь, – в конце концов выдохнул Стейн, стараясь