сути дела – вливания его в Пуповское. Дескать, управляемость от этого возрастёт. Тем более, говорят, вымирает ваше поселение. А главное, что они аргументируют, кто мнение высказывает, что, дескать, не справляемся мы по бюджету. Можно подумать, что пуповские справляются или пуповские не вымирают. Ну и это они аргументируют: да, никто не справляется, все вымирают, а если объединить, то, дескать, может быть и… Как говорится. А что значит – влить нас в Пуповское? Вот я к вам хоть и по морозцу, а приехала. Проведала, как вы тут. А что ж вы думаете, с Пупова кто когда приедет? Да оттуда и прямой дороги нет – только через район. Кто ж через район сюда к вам поедет? Сами должны понимать. Конечно, мы с таким положением дел мириться не можем. Вот мы в нашей администрации посовещались сразу, как узнали про такое дело, и приняли предварительное решение на общественное обсуждение: раз бюджета нам с района не спускают, то мы на самообложение пойдём – сами всем миром скинемся по трудовой копеечке, но уваровское наше самоуправление спасём, не дадим наше сельское поселение ликвидировать. Иван Трофимович уже в области с кем надо предварительно перетёр, он знает там некоторые двери, ему там дали понять, что можно попробовать. Подготовить только надо, сказали, как следует, подработать, значит, а в целом идея, сказали, богатая на переспективу. Иван Трофимович даже нам дал понять, когда рассказывал, что там даже с Москвой по ходу переговорили предварительно. Ну его, понятно, выйти попросили на время звонка, но после-то как раз и сказали, что на переспективу хорошо может получиться.
Она не спеша оглядела всех нас по очереди сначала по часовой стрелке, а затем – против. Генка засопел – всё чаще, глубже и шумнее. Всем, включая замшу, стало ясно, что он готовится сказать. Так и вышло.
– Значит, по холодку к нам? Проведать? Заботушку к населению показать? Доброту? Слышь ты, мать Тереза, вы что там, совсем оборзели? Не терпится вам поскорее нас извести? Зажились мы больно? Никак не окочуримся вашими молитвами? Копеечку нашу скинуть удумали в ваш общак воровской? Смотри, а то лишков раскачаете – центробежной не хватит. А знаешь, что бывает, когда центробежной не хватает на большой раскачке? Вон у него спроси, – он кивнул в мою сторону, – я ему рассказывал.
В избе повисло молчание. Но тут вступила Люська.
– Надь, может, всё же чайку? Я понимаю, спешишь, но всё равно – поговорить-то надо, есть ведь о чём – хоть недолго, сама видишь, а я мигом согрею. Если Алексей Петрович мне доверит, – она повернулась ко мне и подмигнула тем глазом, который был не виден замше. – Да вот и вареньица осталось. Это мы, я так понимаю, у Валерия Дормидонтовича угоститься попросим. Вот за чайком и обсудим. А то не по-людски как-то. А, Надь?
Генка уже не сопел, Надя, не дрогнув на руководящем лице ни мускулом на всём протяжении Генкиной речи, сдержанно-добродушным кивком дала согласие на чаепитие. Люська захлопотала с самоваром, а Валерий Дормидонтович спросил:
– И по сколько же предполагается?
– Мы тут прибросили,
