Тут я не выдержал, спросил его:
– Как же так? Великий пост. Ладно, я – агностик. Но как ты, не просто верующий, а представитель Церкви, можешь выпивать и есть мясо во время Великого поста?
Он смотрел на меня беспечными детскими глазами.
– Больные или находящиеся в пути могут позволить себе не соблюдать пост.
Я готов был включиться в игру:
– Можно считать, что мы всю жизнь в пути – движение от рождения до смерти. Так что пока жив человек, он может не соблюдать пост.
Он одобрительно кивнул в ответ на мои слова. Но я не собирался останавливаться:
– А если у человека душа болит за страну, то он вдобавок душевнобольной. Опять же серьезное основание не соблюдать пост, как болящему. – Еще один великодушный кивок. И тут я эдак въедливо, докучно ввернул: – А все-таки почему ты пост не соблюдаешь?
Он глянул на меня оторопело, поскучнел, отвел глаза.
– Слаб человек… А ты что, в Бога веришь?
– Верю, – твердо отвечал я. – В Творца.
Тут он улыбнулся устало.
– Бог и есть Творец.
Я решительно показал свое несогласие, сделав соответствующее движение рукой.
– Нет! Творец един для всех живущих на Земле. А Христос, Будда, Аллах, Яхве – они учителя. Они помогали разным общностям выжить в этом мире. Ориентиры давали. А Творец… Ему все равно, верим мы в него или нет. Он хочет от нас одного – чтобы мы жили без ненависти, без лжи, без зависти. Чтобы нами двигала любовь… Не чинов достигали, не богатства – а умения жить любовью ко всему и вся. А еще я уверен, что мы не один раз приходим в этот мир. Он создан специально для того, чтобы мы учились быть совершенными. Основной для нас мир не этот, а другой, не физический. Мир, где живут души.
Немного подумав, он проговорил нетвердым голосом:
– Мне нравится картина мира, которую ты… твоя картина… – Тут он поднял вверх указательный палец и стал энергично водить им вправо-влево. – Но… Православная церковь не может ее одобрить. Это ересь. – И повторил для убедительности: – Ересь.
Иного ответа я не ожидал.
Общественная палата действовала. Регулярно собирался Совет, время от времени проходили пленарные заседания, на которых с азартом обсуждались важные для страны вопросы – о местном самоуправлении, о судебной системе, готовились рекомендации президенту.
Как-то Филонов попросил меня зайти к нему, и когда я оказался рядом с его столом, брезгливо пододвинул мне листок бумаги, процедив:
– Вот, посмотри.
Взяв листок, я побежал глазами по тексту. Это была докладная на имя Филонова от начальника группы Макузанова о том, что ответственный секретарь Общественной палаты, то есть я, на заседаниях Совета палаты неоднократно допускал критические высказывания в адрес президента и правительства страны. Такого-то числа было сказано то-то, такого-то – то-то. Стало ясно, с какой целью Макузанов постоянно присутствовал на заседаниях Совета Общественной