Идти к главному охраннику ой как не хотелось. Не нравился он мне. Но я пошел. Очень уж настроился докопаться до истины.
– Да они сами стреляли, – услышав, о чем речь, без тени сомнения выдал главный охранник. – Те, которые в Белом доме сидели.
– В своих соратников? – усомнился я.
– Да. Чтобы нас потом обвинить. Они и в солдат стреляли.
– Солдат ранили, а своих убили? Да еще столько?.. – Я с сомнением покачал головой. – Не могу поверить. Чтобы обвинить, достаточно убить пять, ну десять человек. А там около сотни погибло.
Он пристально смотрел на меня.
– И кто это, по-твоему?
– По-моему, это ваши бывшие коллеги, – четко выговорил я.
– Да? – картинно удивился он. – И зачем они это делали?
– Хотели скинуть Ельцина.
Он задумался, посмотрел в окно, на Ивановскую площадь, на соборы, поднимающиеся за ней, шумно вздохнул и вновь глянул на меня.
– Слушай, не лез бы ты в это дело. Победили, и слава богу. Виноваты те, кто затеял переворот. И они за это ответят.
Через две недели после нашего разговора Государственная дума приняла решение об амнистии для лиц, участвовавших в событиях сентября-октября девяносто третьего, независимо от квалификации их действий по статьям уголовного кодекса. Расследование, начатое в ноябре, не было завершено: следственную группу распустили. Я не сомневался в том, кто уговорил президента отказаться от попыток ворошить недавнее прошлое. У всех были свои скелеты в шкафу. У людей из ближнего окружения Ельцина – тоже.
Февраль принес не только разочарования – появилась наконец Общественная палата. Созданная распоряжением президента, она была правомочна обсуждать самые разные вопросы и давать рекомендации президенту. Мне и моей группе предстояло обеспечивать ее работу. На следующий день я приехал к Топорнину, назначенному председателем палаты. Я обсуждал с ним первое заседание нового органа.
– Он должен открыть заседание, а фактически работу палаты, напутственным словом, – говорил я.
– Лучше Бориса Николаевича вообще не тревожить. – Топорнин, тоже Борис Николаевич, был весьма осторожным человеком. – Поговорим о направлениях работы, составим какой-то план. И его ознакомим.
– Нельзя начинать работу без его напутствия, – возбужденно настаивал я. – Он создал палату своим распоряжением. Он должен сказать какие-то слова в начале ее работы.
– Откуда возьмутся эти слова?
– Я их напишу. – Он смотрел на меня с большим сомнением, и я добавил с некоторой небрежностью: – Уже не раз писал.
– Ну… вы мне хотя бы покажите, перед тем как отдадите президенту, – с какой-то беспомощностью попросил он.
Я этого не собирался делать. Но и отказывать ему впрямую не хотелось.
– Борис Николаевич, все будет нормально.
Он хмуро