Я строго посмотрел на зависшего у него перед лицом, грозно шипящего таракана, который наконец отрастил себе полноценные крылья, и кашлянул.
– Да, собственно, выполняю свое обещание. Нич, перестань пугать людей – они уже поняли, что за черту заступать не следует.
Его сиятельство машинально опустил глаза и на всякий случай отошел от натянутой в проходе тоненькой красной нитки, на которую я возлагал большие надежды.
– Разумеется, мэтр. Мы ни в коем разе не собирались вам мешать. Но все же объясните, пожалуйста, что это значит?
– Это значит, господин граф, что, пока мастер Лиурой разбирается с древними рунами, я взял на себя смелость обеспечить нам защиту от нежити. Надеюсь, вы ничего не имеете против? Замечательно. Тогда прошу вас не заходить во двор и ни в коем случае не наступить во-о-он на те черточки. И тем более не задеть ту тонкую нитку… да-да, вы совершенно правильно смотрите… потому что это может весьма плачевно отразиться на вашем самочувствии.
Граф зябко передернул плечами и попятился еще дальше.
– Благодарю вас, – кивнул я, а затем очень осторожно двинулся к воротам, аккуратно переступая через обсыпанные травками линии. – Я почти закончил, господа. Осталось нанести лишь пару завершающих штрихов.
– И что это будет? – хмуро спросил Годжа.
– Увидишь. Если повезет, – хмыкнул я, остановившись перед дырявой решеткой. – А теперь не мешайте, господа. Я должен сделать одну пренеприятнейшую вещь. Нич, иди сюда – мне понадобится твоя помощь.
Таракан, оставив людей в покое, послушно метнулся к воротам. Усевшись на подставленную руку, он старательно обнюхал мою кожу. Но убедился, что порочащего человеческого запаха у нее до сих пор нет, и довольно фыркнул.
– Режь, – сухо потребовал я, закатывая рукав повыше. И Нич так же послушно выпустил жвалы, бестрепетно резанув ими по запястью. – Хорошо. Еще раз.
Тонкая с виду кожа, на которой весьма устрашающе смотрелся сложный рисунок из вен, поддавалась крайне неохотно. Острые как бритва жвалы «фамильяра» вонзались в нее с огромным трудом. С еще большим трудом они вспарывали ее обманчиво хрупкую структуру и уж совсем тяжело резали даже мелкие сосуды.
Ничу потребовалась не одна минута, чтобы качественно испортить мне руку несмотря на то, что челюсти я ему сделал такие, что любой упырь от зависти удавится. Но наконец ему все-таки удалось распороть запястье на достаточную глубину, и оттуда медленно, крайне неохотно полилась густая, тягучая, насыщенного черного цвета жидкость.
– Достаточно, – так же сухо велел я, и Нич поспешно облизнул перепачканные в крови жвалы. – Теперь не лезь. Я сам справлюсь.
Таракан без единого возражения перелетел на решетку и уже оттуда принялся внимательно следить за тем, как я аккуратно собираю темную жидкость в специально заготовленную пробирку.
Это было совсем не больно. На самом деле я уже давно позабыл, что такое боль – мое тело слишком хорошо