Я же, в свою очередь, старался не слушать гулявшие по дворцу сплетни, хотя и понимал, что в последнее время стал главной темой для обсуждения. Еще я изо всех сил пытался уклоняться от любых светских бесед, а главное, не попадаться на глаза членам своей семьи.
Вместо этого я все дни напролет патрулировал Стальной город: вместе с отрядом легионеров проводил один обход за другим, прочесывал столицу от центра к окраинам и обратно. Официально мое присутствие в городе объяснялось просто: Первый Палач задался целью навести на население страх и ужас, дабы окончательно отбить у народа охоту к новому мятежу. На самом деле я выступил с подобной инициативой, чтобы избежать изначально запланированных встреч с императором.
Какое-то время мне удавалось уклоняться от этих обязанностей, но короткая передышка подходила к концу. Сегодня воскресенье, а значит, недалек тот час, когда император передаст мне список приговоренных…
Низко опустив голову, я поднялся по лестнице, ведущей к личному кабинету Ориона, терзаемый миллионом противоречивых мыслей, сомнений и смущающих вопросов. Тем не менее я преисполнился решимости не сдаваться. На минувшей неделе у меня было много времени спокойно все обдумать, и, несмотря на растерянность и скрытое замешательство, я принял определенные решения, от которых не желал отказываться ни при каких обстоятельствах.
Один из центурионов впустил меня в кабинет, и я с некоторой долей растерянности обнаружил там Гефеста: брат стоял перед огромным письменным столом, за которым восседал наш отец.
– Верлен, наконец-то! – начал император на удивление радушным тоном. – Я уже отчаялся вновь тебя увидеть. В последнее время ты часто отсутствуешь во дворце и пропускаешь императорские собрания. Что-то случилось?
– Конечно же нет, отец, – тут же солгал я, удивляясь тому, как легко срывается с языка эта ложь. – Мои обязанности требовали моего присутствия в другом месте. Вы ведь знаете, после всех недавних потрясений и их трагических последствий я всеми силами стремлюсь восстановить и поддерживать порядок среди ваших подданных.
Мгновение Орион смотрел на меня, потом вперил взгляд своих золотых глаз в моего брата. Веки Гефеста едва уловимо дрогнули. Я догадывался, что под его маской равнодушного спокойствия скрывается внутренняя борьба – скорее всего, брат сейчас отражает мысленные атаки отца, но делает это так, чтобы его защита осталась незамеченной.
Я знал, что для Ориона намного сложнее проникнуть в мысли кого-то из членов Пантеона, чем перетряхнуть мысли обычного человека. Однако «трудно» в данном случае не значит «невозможно».
Неужели Гефест на самом деле способен помешать богу богов, Владыке всех разумов проникнуть в свое сознание? Или же с минуты на минуту Орион узнает о том, что мы пытались спрятать инакомыслящую прямо у него под носом, и разоблачит нас?
Нет, очевидно, Гефест уже давно нашел какой-то способ незаметно отражать