– Но как вы меня узнали? Как запомнили?
– Вы приметный, крупный. Я хорошо запомнила вас, когда мы столкнулись с вами перед этим домом…
– А еще раньше мы встречались?
– Да, на Пасху, в Соборе святого Варфоломея.
– Невероятно. Так оно и было! Итак, Пасхальную ночь вы встретили в соборе святого Варфоломея, а где вы провели Вальпургиеву? Не здесь ли случайно?
Теперь пришел черед удивиться Мадонне.
– Как вы знаете? Я действительно была здесь. Вдова как раз уехала на неделю, и я пришла сюда ближе к ночи… Пробовала читать «Фауста», но не смогла. Слишком страшно было. Но как вы меня заметили?
– Я не заметил, хотя, признаться, был тут совсем неподалеку. Я просто догадался. Вы ведь очень необыкновенная девушка, а значит, если Пасху 1836 года от рождества Христова вы провели в Соборе, то Вальпургиеву ночь этого года вы непременно должны были провести здесь!
– Признаться, я не вижу связи. И при чем здесь 1836 год?
– В этом году совершался небывалый парад светил, в этом году Пасхальная ночь оказалась приурочена к Вальпургиевой.
– Вот как? И что это значит?
– Это значит, что в этом году Вальпургиева ночь выглядела так же, как и Пасхальная. Обе эти ночи приходились на воскресенье и были полнолунными.
– Так, так, – протянула Мадонна, приподнимая брови. – Ну и что с того?
– Пока я и сам толком не знаю – что. Тем не менее, я уже подметил, что для великих мастеров эти даты оказываются судьбоносными. Таким годом был 1768 год, когда Гете как раз смертельно заболел и лечился в этой комнате с помощью герметики, и когда он впервые пришел к теме «Фауста»…
И Мельгунов стал рассказывать Мадонне об идее Шеллинга и о том, как отметились эти года в судьбах Данте, Шекспира, Сервантеса и Гете.
Девушка слушала рассеяно, время от времени обеспокоенно вглядываясь в разгоряченное лицо Мельгунова. Похоже, что увлеченность ее собеседника всевозможными совпадениями казалась ей не очень оправданной.
– Действительно необычно, что Шекспир и Сервантес умерли в один день, – согласилась она. – Но что в этом такого судьбоносного для Одиссеи мирового духа? Вам не кажется, что со смертью эти писатели как раз прекратили свои творческие поиски и перестали оказывать какое-либо влияние на мир?
– Верно, в этом плане подобие Пасхальной и Вальпургиевой ночей на их творчество влияния не оказало, но я понимаю это так, что этим совпадением Мировой Дух как бы отдал им честь.
– Отдал честь? – кисло усмехнулась Регина.
– Ну, не знаю. Я до конца не продумал еще этот вопрос. Но случается, кстати, и наоборот. Например, с Джордано Бруно. Вы только послушайте: в 18-летнем возрасте он принял постриг и почти сразу стал увлекаться крамольными идеями, даже удалил из своей кельи статуи святых. Но в то же время он делал такие феноменальные успехи в учебе, что в 20-летнем возрасте его представили папе Пию V как самого перспективного юношу, чуть ли